VIII
Переждав пока родные
Чуть от гнева отойдут
И покуда дэвы(1) злые
На Башлам(2) опять уйдут,
Дня так эдак три, четыре
Сам Еситу избегав,
Вдруг, в сочувственном порыве
Иналук зашёл сказав,
Что сестру хоть и жалеет,
А в случившемся – винит.
Но, ведь брат он, и не смеет
Быть в молчанье, как гранит.
Потому решил с сестрицей
По душам поговорить,
Боль её своей десницей,
Если сможет, излечить.
Но сестра не столь охоча
С Иналуком говорить,
А взялась она, хохоча,
Братца младшего корить.
Есита:
«Как же, братец, ты мне смеешь
О морали говорить,
Когда сам тайком глазеешь
На Марьям? Меня ж винить,
Как блудницу, всем пристало,
И бесчестием стыдить.
Может, дело за тем стало,
Чтоб со свету меня сжить?»
Иналук:
«Что язык так развязала?
Ты его попридержи.
Ты одна нас всех достала.
Вот и правду мне скажи.
Вижу, что узду порвала
На свиданье, и тайком
Где грузина ублажала
Там в тени, за родником.»
Есита:
«Что такое ты тут мелешь?
И как смеешь мне хамить?
Если ты, мой брат, так смеешь,
О чужих что говорить?
Хоть и брат мне, всё же младше.
То не должен забывать.
Сам, похоже, меня падше.
Или мне напоминать?
Уж не ты ль, «благочестивец»,
Ходишь юным кобелём,
Будто нет своих красавиц,
За грузинкой – ночью, днём?
Чем семья Бежиташвили
Лучше всех иных грузин?
Ведь всегда в селе мы жили
Не делясь, и, как один.
Чем, скажи-ка, Шалва хуже?
Оттого ли, что «чужой»?
Чем грузин-балтинец ближе
Оттого ли, что он «свой»?
Почему наш дядя Сали
Смог жениться на Нино?
И детей вон нарожали,
Что гордится им село.
Почему соседка Хажи
Также вышла за Нуго?
Свадьбу даже им сыграли,
Поддержали сватовство.
Отчего не помешали
Им свести своё гнездо?
Мне же поперёк все встали,
Будто это моё зло».
Иналук:
«Ты сама прекрасно знаешь,
Как бессмысленны слова,
Что в запале изрекаешь,
Как несчастная вдова.
Те, кого в примеры ставишь,
Им – что вера, что – игра.
Этим все же не отставишь,
Что религия дала.
Ты родню в том упрекаешь,
Как обидели тебя,
Но одно не понимаешь:
Это всё ведь нас любя.
Ведь отец так предан вере,
И его не убедит
Всякий довод, что в том мире
За себя лишь всяку быть.
Да. Жестоки те каноны,
Что религия сулит,
Тяжелы её оковы,
Но терпеть их Бог велит.
И родня лишь наши души
Этим хочет уберечь,
Дабы в мире вечном муки
Не смогли нас в ад упречь.
Если бы не в том причина,
Не знавать иных преград,
Чтоб не выдать за грузина
Тебя замуж без тирад».
Есита:
«Всё же, братец, ты лукавишь.
Хоть и юн ты, но смышлён.
Может, ты о том расскажешь,
Как в грузинку сам влюблён?
Мариам, конечно, ладна,
И хотя ещё мала,
Повзрослеет – будет статна,
И на зависть всем – мила.
Только счастья бы не сглазить.
По ошибке не сглупить.
Чтоб с любимым свадьбу справить
И детишек народить.
Все в семье Бежиташвили,
Коль по правде уж сказать,
Без изъяна и без гнили.
Нет причин им отказать.
Но опять: не той ведь веры.
И родству ведь не бывать,
Раз религия – барьеры
И нельзя их избежать?
Или, братец, ты покруче?
Воротишь от веры нос?
Иль надеешься на случай,
Чтоб удачу он принёс?
Но, как вижу, ты считаешь:
Тебе можно, мне нельзя.
И себя превыше ставишь,
Будто в том твоя стезя».
Иналук:
«Я не враг тебе, сестрица,
И зашел не для хулы.
Хотя лгать ты мастерица,
Но теперь в том нет нужды.
Лучше правду расскажи мне:
Ведь я брат тебе, пойми,
Пусть и младший, но ведь в дружбе
Мы с тобою. Не томи.
Как на путь вступила грешный,
И что было, и что нет?
Чем тебе грузин нездешний
Замутнил весь белый свет?
Может, не во всем есть правда,
О тебе что говорят?
Если так, зачем же кривда
Нас должна так утомлять?»
Есита:
«Эх ты, братец мой родимый,
Мне зачем тебе брехать?
Правда в том, что он любимый,
И тебе не стану лгать.
Мы давно знакомы, с детства.
Дружим. Вот и все дела.
Никакого тут лукавства
Я тебе не наплела.
Да, встречаемся покуда
Приезжает он в село.
Не такой ведь он зануда,
Чтобы с ним мне не везло.
Но клянусь, в том твёрдо слово,
Что чиста я, и молюсь,
Чтоб поверили мне снова,
И с молвой срамной борюсь.
Это вдовушки-соседки
Две наветчицы села,
Нас застали, как шпионки,
Как я воду набрала.
Он коня привёл к запруде,
Когда я туда пришла,
Пообщались мы и вскоре
Я оттуда удрала.
Пусть я топкой стану ада,
Коли чем иным грешна.
И гореть в огне я рада,
Ежель есть моя вина.
Он сказал мне, это правда,
Что желает мужем стать,
И для этого, как надо,
Моего согласья ждать.
Но, не стала я лукавить,
И не стала зря томить,
Хоть и больно было ранить,
Всё ж смогла момент словить:
Я отвергла это разом.
Объяснила – почему.
Если он желает, другом
Стану преданным ему.
Но и он не отступился.
И не принял мой отказ.
В завершение признался,
Что упросит даду враз.
Убедить я попыталась,
Что затея та глупа.
Даже очень я старалась,
Но, увы, была слаба.
Вот, на этом и расстались,
В душах боль свою храня.
Только зря все постарались
В той грязи свалять меня».
Иналук:
«Ну, Есита, мне-то ясно,
Сколь ничтожно ты грешна,
И насколько всех напрасно
Увлекла твоя вина.
Да, конечно, виновата,
Что в те сети забрела,
Зная, чем тебе чревата
Связь такая быть могла.
А теперь… не знаю даже,
Как нам выправить дела.
Хоть и младший в доме, всё же,
Постараюсь, чтоб смогла
Ты свои изжить страданья,
И чтоб снова ожила,
Чтоб все ложные сомненья,
Как рукой, с нас жизнь сняла.
Я же брат тебе, сестрица,
Кровь и плоть у нас одна.
Постараюсь, как случится,
Тебя вывести из дна».
---------------
(1) Дэвы - в мифологии различных народов злые духи, приносящие несчастье или раздор. В мифологии (нартском эпосе) ингушей дэвы обитают на вершине горы Казбек.
(2) Башлам. По-ингушски правильно Башлоам – ингушское название горы Казбек, переводится по смыслу, как «тающая (баша) гора (лоам)», то есть тающий ледник.