XIV
А в семье Батала горе.
Дали плачет жизнь кляня.
Их семья сейчас в раздоре,
Мать в случившемся виня.
Тяжко ей терпеть такое.
Изнывает вся душа.
Быть желая в упокое,
Вся в бессилии слегла.
Проклинает тем Еситу,
Что родню так предала.
Прочит скорую ей кару
Оттого что удрала.
Между тем, пришло известье
Из Мохеви – в лютый час:
Мол, Шалва с Еситой вместе
И в супружестве сейчас.
То известье – щепка в топке –
Лишь умножило тот жар,
Что убавился в растопке,
Как затих меж них пожар.
Вновь послал Батал к Зурабу
Весть с претензией о том,
Что они подвергли сраму
И село, и род, и дом.
Тот, собрав в селе старейшин,
Разъяснил им всё о том,
Как он Шалву видит злейшим
Всей семьи его врагом.
Отрекается отныне
От родни из-за того,
Что в таком постыдном деле
Заступилась за него.
Тот – племянник лишь Этери,
Лишь сестры он старшей сын.
И семья их Тергаури
Не в родстве отныне с ним.
А в итоге порешили
Те старейшины о том,
Чтоб Зураба не винили,
Нет вины его ни в чём.
Деналбек позвал Мераба
Для беседы, чтоб того
Упросить понять, как брата,
И стать спутником его.
А решил он утром рано
Сам направиться в село,
Где сестра совсем неладно,
Их презрев, свила гнездо.
Уговором он намерен
Убедить Еситу в том,
Что сей брак лишь злом измерен
И добра не будет в нём.
А Мераб на дом укажет,
Где сестре невестой жить,
Если надо, и поможет
С ней тайком поговорить.
Он ведь старший сын Зураба,
Потому не может быть
В том сомнений, что, как надо,
Сможет всё и раздобыть.
Там родня его признает
И доверием воздаст,
Правда, сам Мераб не знает,
Как в доверье друг предаст.
Вот мохевское селенье
Скромно высится вдали.
Умилительно виденье
В этом краешке земли.
Вся огромная ложбина –
Как раскрытая ладонь,
В ней печать небес отлита.
В ней повсюду благовонь.
Горы, кажется, по кругу
Подпирают небеса,
И подобны только чуду
Их покрывшие леса.
Словно Трон Царя Вселенной,
Эти смотрятся места.
Вид Мохевии прекрасный, –
Только жизнь здесь не проста.
Темь накроет горы вскоре.
Догорится и заря.
Тут, к селу предстали двое,
Но не выдали себя.
Видят, на холме церквушка –
Чуть поодаль от села:
Будто дряхлая старушка,
Вся уныла и хила.
Редко, видимо, бывают
Тут молящие Творца
Или, может, посещают
Лишь скорбящие сердца…
Но сейчас в ней скрылись двое,
Переждать чтоб до утра.
Мысли тут их не о боге,
А о том, чтоб ночь прошла.
Деналбек вознёс шахаду(1),
Не гневить даб небеса,
И читал затем молитву
Ещё где-то полчаса.
А Мераб, крестясь, но сразу
Из сумы взял образа(2);
Он молил за жизнь, удачу,
На распятье ткнув глаза.
Подкрепились тем, что было,
И решили повздремнуть,
Чтоб с утра закончить дело
И домой направить путь.
Но, проснувшись на рассвете,
Тот покинули приют,
Дабы днём, при ясном свете,
Их никто не видел тут.
Подошли к селу не близко –
Всё ж, не в гости их тут ждут.
Подыскали там, где низко
Из села проложен путь.
До ручья ведёт он. Место
Здесь удобно, чтоб прильнуть
К валуну, и даже быстро
От беды чтоб увильнуть.
С целью вынудить Еситу
Как бы выйти за водой,
Убедить поверить брату
И прийти сюда одной,
Деналбек, согласно плану,
Что скрывал так за душой,
Поручил Мерабу к дому
Их пройти прямой тропой.
Он – родня для Тергаури.
Потому наверняка
Не решат, что обманули,
Не прознав проводника.
Долго братец ждал сестрицу –
Где-то, может быть, полдня.
Проще б убедить волчицу,
Что не ждёт там западня.
А пришла Есита к месту
Ни жива и ни мертва,
Будто шла она к погосту
Зная, что решит судьба.
С ложно-искренней улыбкой
Встретил брат свою сестру.
Но сестра в печали дикой
Ожидает лишь беду.
Есита:
«Пусть приход твой будет с миром,
Брат мой старший, дорогой.
Не ждала тебя с визитом.
Знаю: на меня ты злой».
Деналбек:
«Мой приход не будет с миром,
Коль смиришься ты с судьбой,
Не расстанешься с грузином,
Не вернёшься в дом родной.
Я сейчас с тобой не стану
Тут хабары заводить,
А домой тебя доставлю.
Там и будем говорить».
Есита:
«Мне назад дороги нету.
Я, увы, уже не та…»
Деналбек:
«Хоть кричи ты белу свету,
Это будет только зря.
Даже если трупом стану,
Не оставлю тут тебя.
Не одну себя сгубила
Ты замужеством своим,
Но и нас не пощадила
Перед мнением чужим.
Род позором ты покрыла.
Как теперь мы будем жить?
Лучше б всех вперёд убила,
Чем никчёмными нам слыть».
Есита:
«Вот, клянусь тебе Аллахом,
С кем я в вере остаюсь,
И не ведала я духом,
В западне что окажусь.
Не по воле и желанью
Тут сегодня нахожусь.
К моему – одной – несчастью
С этой долей я мирюсь.
Меня силой повязали
Трое дюжинных детин.
И к седлу так привязали,
Что не видела стремнин,
Когда горы проползали,
Даб погоня не нашла,
И меж скалами плутали,
Чтоб беда нас обошла.
А теперь чего уж, братец,
На судьбу свою пенять?
Ведь чужой я домочадец.
Это как теперь менять?
Быть невестой моя доля,
И для мужа быть женой.
Знать, такая божья воля,
Что сыграла тут со мной.
Только вот за мать мне дурно,
Я рыдаю иногда.
Бедная, сейчас ей трудно, –
Не простит дочь никогда».
Деналбек:
«Ну, за мать хотя б страдаешь,
А на нас и наплевать.
Как ты всё же представляешь
Счастье долгое ковать:
Разорвав с родными нити,
Мать и родину предав,
Нас загнав в такие путы,
На святое наплевав?
Неужели мать погубишь,
Горю жгучему отдав?
Неужели нас забудешь,
На грузина поменяв?»
Есита:
«Брат, зачем теперь стенанья,
Когда всех сильнее рок,
Когда наши ожиданья
Не способны быть нам в прок?
Божья воля состоялась, –
Значит, Им так решено, –
Жизнь с Шалвой моя связалась,
Даже если то грешно.
Я теперь уже иная, –
Значит, прежней мне не быть,
И отныне вам чужая.
С этим всем придётся жить».
Деналбек:
«И неужто вместо сердца
У тебя гранит в груди?
Но, теперь кинжал безумца
Разнесёт его в куски.
Раз уж сраму ты не имешь
И родню втянула в срам,
То и права не имеешь
Жить, сестрой считаясь нам».
Брат, ведя тот спор к финалу,
Крикнул: «Бог, не обессудь!».
Нож, подобный лишь кинжалу,
Вмиг пронзил Есите грудь.
---------------
(1) Одна из основных мусульманских молитв.
(2) Маленького размера иконы с ликом Иисуса Христа.