Пролог
Тайна смерти не более
тайны жизни.
В даль ползущее
умирание постепенное
успевает влюбиться и выпрыгнуть,
оставляя тайну н е с м е р т и н е ж и з н и,
обгоняя автобусы, автомобили,
и целуются пальцы наши,
звенящие от мороза – и в этом
не тайна уже, а песня,
вьющаяся лентой голоса
(а слова бьются грудью о перегородки).
Всё становится ясным
в этой маленькой комнате.
I
В каждом звуке твоём
таится опасность,
в медленном передвижении сказанного от невысказанного
(о, какое высокое и ясное это в тебе!).
Шевелясь на воздухе еле-еле,
проплывает слово.
А теперь я стою у пустого леса,
облетевший птицами и свитый на гнёзда.
У меня вместо сердца
бьётся слово твоё.
II
Как мир, выходя из автобуса, распадается
на углы, магазины, уколы встреч,
и взвешивая каждую новую вероятность
твоего существования в тесноте случая,
иду я, зарываясь с каждым годом всё глубже
и дальше от единственно важного, что уже
однажды произошло, и хочу вернуться,
лечь краской на кисть, плыть небом над морем.
Ах, небо – свидетель бездны
и учитель всех молчаний земных!
Может быть, этот мрак, пустота и сырость
лишь песня, которую слышать ещё не умею.
III
Всё остальное стало фантомным.
Есть только точка «ты», в которой я живу и не замечаю,
как ползут полупрозрачные автобусы
по стеклянным дорогам,
как жизнь поселилась в стекле окна
и связаны вазой китайской
лучи нездешнего солнца.
И никогда не наступит вечер незаходимых будней
этого странного города с запахом хлебозавода
и катящимися в пыли по дорогам
пьяными осенними осами,
рассеивающимися в собственной желтизне.
IV
В неизведанной стороне
остаются блестящими крыши
домов, домиков и сараев.
И жужжащая серость забора,
хранящая сырость существования
отделяет лишь снег от снега.
Это наш календарь ежегодный
рвущий надвое зиму, отделяя д е к а б р ь
от я н в а р я ф е в р а л я, и всё
начинается заново…
V
Будет ждать тебя дом,
скорлупою укрывшись от чувства
дребезжащего нерва невозвращения.
В доме кружится пыль,
не находя поверхности,
ибо всё перевёрнуто, вскинуто.
С зависающим взглядом одёргивая
занавеску, вижу: в маленькой комнате,
сумбурно обставленной книгами,
среди множества статуэток –
две одинаковые.
Эпилог
Если выйти на улицу,
всемирной тоской уплыть по дороге
вдоль лающих подворотен,
увидишь, листая мгновенья:
кружится фонарь, истончается точка,
исчезает наша с тобой история
и, за руки взявшись, стареют
и умирают влюблённые,
частицы возносятся и сияют…
Но где теперь эта улица, где
эти дома, эти заборы,
эта незавершённость
общей картины двора?..