IV
К роднику спешит Есита,
Вся зарделась впопыхах.
Даже каждая ланита (1)
В ярком пламени, в искрах.
Ног как будто и не чует.
Мир вокруг себя не зрит.
Лишь одно её волнует –
Там ли он сейчас стоит?
Вон скала, что солнце нежит.
Вон родник под ней. Но пуст.
А в тени скотина лижет
Бок, разлёгшись прямо тут.
«Что же это может значить?
Может, кто его вспугнул?
О Аллах, прошу назначить
Смерть мне, если обманул», –
Тут же страх её обуял,
Душу в клещи заковал,
Мысли разные навеял,
Синим пламенем обдал. –
«Может, что и приключилось?
Может, просто запоздал?
Может, даже так случилось,
Что не то мне передал
Наш посредник, Гоги малый,
Он так быстро всё сказал…
Хоть мальчишка и удалый,
Всё ж трусишка – вмиг удрал…»
Слышен шорох тут же рядом:
«Кто из зарослей идёт?
Это он? И лошадь следом…
За узду коня ведёт».
Шалва:
«Добрый день тебе, Есита!
Кто расстроил тебя так?
У меня душа разбита,
Не приду в себя никак,
Полагая, будто где-то
Сделал то, в чём укорят,
И подумав – на кого-то
Ты направила свой взгляд»,
Есита:
«Здравствуй, Шалва! Разве можно
Мысль такую заиметь?
Что ты? Хоть и очень сложно,
Но готова я стерпеть
Все нападки и напасти –
Чтоб любовь свою сберечь,
Но… Навряд ли против чести
Я восстану. Лучше лечь
Мне в холодную могилу
В этот жаркий летний день,
Чем отцовскую седину
Посрамлю, набросив тень».
Шалва:
«Что за странные сужденья
Ты, Есита, говоришь?
Не могу без сожаленья
Их я слушать. Ты твердишь,
Что любовь ко мне готова
Чем угодно уберечь,
Но, при этом, так сурово
И про честь толкаешь речь.
Разве чести не достойны
Чувства и мои к тебе.
Что считаешь непристойно
Стать женой любимой мне?
Мы давно с тобой знакомы –
С самых юных, ранних лет.
И звездой одной ведомы,
Излучая добрый свет.
Раньше ты мне говорила,
Что меня дороже нет.
А сейчас? Иль пошутила?
Или сглупила? Дай ответ!»
Есита:
«Раньше – это было детство.
Да и юность – что дитя.
Не хочу играть в кокетство
И в любовь – как бы шутя.
Но за этим всё же правда –
Что любовь к тебе сильна.
А зачем мне чья-то кривда,
Раз поклёпами полна?
Ты – грузин, а я – ингушка.
Хоть и кровь у нас одна,
Всё ж в религии загвоздка,
В предрассудках вся вина.
Мы с грузинами в селенье
Уживаемся давно,
Есть меж нами единенье –
Ты ведь знаешь хорошо.
Но при этом и преградой
Служит божье ремесло,
Чтоб за мнимою оградой
Сердце горестно трясло.
Я б сама, отрезав разом,
Побежала б за тебя.
Но тогда с безмерным грузом
Обрекла бы жить себя.
Может, счастье обрела бы
Ложе брачное деля,
Но родню не сберегла бы…
Не простили бы меня».
Шалва:
«Почему твои родные
Не простили бы тебя?
Есть же браки и такие –
Разной верою живя.
Твой отец, Батал, мужчина
Нрава жёсткого. То – да.
Что душа неуязвима –
Не поверю никогда.
Разве только «гильотина»
Есть в уме его всегда?
У отца душа – резина,
А не твёрдая скала.
Вряд ли столь неодолима
Та преграда для тебя.
Не такого семьянина
Убедит любовь моя.
Вот, явлюсь к нему без страха
И признаюсь – что да как.
Еже ль встретит меня плохо,
Пусть решит, что я чудак.
А за счастье твёрдо встану,
И своё не упущу,
И желать не перестану,
Если только не умру».
Есита:
«Что ты, дурень! Будто вспятил…
Перестал уму служить?
Лучше бы иное вспомнил –
Как с позором дальше жить?
Этим только всё испортишь.
Лучше, с мыслью той простись.
Нас, скорее, ты погубишь.
Потому, прошу: очнись!»
Шалва:
«Нет, Есита, не отстану.
Как-то надо всё решить.
И тебя не перестану
Добиваться и любить.
Только, вот, коня доставлю
Я хозяину его.
У родни ведь тут бываю
Лишь для счастья своего.
Будто по родне скучаю,
Сочиняю то да сё,
Но к тебе я приезжаю
С гор мохевских(2). Вот и всё.
Завтра ранними лучами
Я уеду в край родной.
Задержусь лишь малость днями
И вернусь решить с тобой.
Наш посредник – тот же Гоги.
Нет вернее никого.
Он получит весть с дороги.
Ты же – примешь с ней его.
Ах, да! Вот… Уж безголовый…
И не свой я от любви.
Больше твой ответ безумный
Вверг в смятенье – хоть реви», –
Враз рукой провёл под чохой(3)
Вдоль стенающей груди,
И с улыбкой еле видной
Вынул знак своей судьбы:
«Вот цветок совсем обмякший –
Тот, что очень любишь ты.
Жар моей груди познавши,
Весь поник он. Уж прости».
Есита:
«Это горная фиалка –
Символ всей моей любви.
Вот, теперь её мне жалко:
Не цветок он – знак беды».
И стоит в молчанье пара.
Каждый в мыслях о своём.
Будто их настигла кара
Вслед за умершим цветком.
Слышит вдруг Есита рядом
Шум несущихся шагов.
В них узнала резким взглядом
Двух соседок, жалких вдов.
Есита:
«Ой, я дура, задержалась,
Позабыв здесь обо всём.
Дома мать одна осталась,
Ждёт, наверное, с бичом.
Лучше б мы скорей расстались,
Быстро вымолвив своё.
Вот и сплетницы застали.
Знать, несчастье то моё».
----------------
(1) Ланита (старорус.) – щека.
(2) Мохевские горы (груз.) – Мохеви (от груз. хеви – ущелье), горная область в Грузии, населённая горской народностью, часть которой имеет кровное родство с современными ингушами. Область Мохеви простирается вдоль ущелья Дарьяла от границы с Россией (Верхний Ларс), заканчивающегося у селения Казбеги (Степанцминда) и далее – включая территорию до Крестового перевала и сам перевал включительно. Область Мохеви полностью входит в состав Казбегского района Грузии. Жители области именуются мохевцами, т.е. жителями ущелья.
(3) Ч;ха (груз.) – название грузинского горского костюма типа черкески.