VII
Ну а сплетни, между делом,
Разлетелись по селу,
Что Есита с тем грузином
Тайно ходит под скалу:
И срамница, и блудница,
И не девушка уже…
Никого и не стыдится,
Будто черти на душе.
Так сбылись те опасенья,
Как Есита предрекла,
Что те вдовы, без сомненья,
Донесут всё до села.
И при этом очень скверно –
Всё, что было, извратив,
Говоря о том неверно,
Ложью правду подменив.
Велика ведь вдовья злоба
К тем, кто счастлив и невин,
Коль самим нести до гроба
Злую кару – без причин.
Коль самих судьба хлестнула,
Счастья женского лишив,
И коварно обманула,
Все мечты о том сгубив.
Без любви душа хиреет, –
Без мужчины жизнь горька, –
Беспросветной мукой веет, –
Вдовья участь не легка.
Но на мир без лести глядя,
Всё же вывод есть один:
Та черта не только вдовья,
Той чертой мы все грешим.
Добрались те злые вести
И до девичьей семьи,
Что лишила дочь их чести,
Опозорились они.
Деналбек, тот старший братец,
Стрелы, молнии метёт.
Он теперь – как громовержец, –
Враз обоих их убьёт.
И Батал свиреп, но сдержан.
Он желает правду знать.
Верить слухам не привержен,
Чтоб беду не накликать.
Сын с отцом ругают Дали:
Как могла не углядеть?
Как могла дать столько воли,
Чтоб блудницу проглядеть?
Мать в ответ божится небом,
Что сородичи все лгут,
И клянётся белым светом:
«Всяк из них что лжец, что плут.
И хотят они наветом
Лишь ославить нашу дочь,
Потому что быть нам сватом
Никому из них невмочь.
И к тому же за водою
Не пускаю я одну.
Каждый раз она со мною
Ходит даже по селу.
И на этот раз вдвоём мы
Выходили к роднику,
Не потратив и минуты,
Возвернулись ко двору.
Был с конём один грузин там,
Что гостит у Этери,
Но ничем не проявил к нам
Он вниманья, хоть солги.
Если б даже и посмела
Она вольность проявить,
Я б сама скорей поспела
Эту волю ей сломить».
Поостыв затем, мужчины
Всё же строгость соблюли,
Не ища иной причины,
Не поверить чтоб Дали.
Солгала, хоть и негоже,
Сердцем чувственная мать.
Полагая этим – всё же –
Мир удастся удержать.
Не была она с Еситой.
Не ходила к роднику.
С детворой была соседской,
Забавляясь с ней в жару.
А теперь, зайдя к Есите,
Поносила дочь всю ночь –
Так, что вряд ли кто на свете
Пожелал бы той помочь:
«По вине твоей, срамница,
Я сегодня соврала;
Согрешила, как блудница,
И седины предала.
Вот, за что мне это горе?
Ведь я имя берегла.
Чем прожить теперь в позоре,
Лучше б смерть нас забрала.
Тогда, может, позабыли б
Как себя ты повела;
Пылью годы и накрыли б
Все негодные дела.
Но отныне в этом доме
Быть затворницей тебе,
Раз приличной быть на воле
Не нашла ума в себе.
О замужестве достойном
Нам отныне не мечтать.
Кто, в каком дому нормальном
Нас теперь желает знать?
Лишь вдовец какой с дороги
Или старый ловелас
Пожелают бить пороги
Наши, чтоб задобрить нас.
Но о юноше нам равном,
Чтоб желали мы в зятья,
Не видать и в сне подавном –
Так запятнана семья».
Долго Дали причитает –
Вся покоя лишена.
А Есита тихо плачет –
В горе, в боль погружена.