Залепила глаза тоска.
Как бельмо на них – этот снег.
Говорят, что весна близка.
(Ясно слышен её бег,
Рядом виден её след…)
Только, может, я – близорук,
Но не вижу её, нет! -
Средь баланды глухих вьюг.
Вот апрель: он лишён прав.
Как отец, что ушёл в запой.
Как писатель, из всех глав
Не печатавший ни одной.
Как юнец, что накрыт гайцом…
Стал в сугроб, сам он стал сугроб,
И угрюм, и груб, и взаправду глуп.
Кто он есть – в снегу? Остолоп, холоп,
Месит грязь ногой, завертясь в тулуп.
Я боюсь смотреть, как его лицо,
Отморозив часть побелевших щек,
Замыкается внутрь себя кольцом,
Закрывается в вещевой мешок.
Зарастает медленно – не травой,
Чем-то белым, тонким и ледяным…
И за ним конвой. И за ним конвой.
И за ним – конвой серебра зимы.