Разложи раскладушку, Господи, дай уснуть на твоем плече.
Я сама не своя, да чья-то, Ты Велик, только все ж ничей.
Я, не глядя в глаза, не плача, буду долго с Тобой молчать.
Ты кричи, напевай, ругайся, но поставь на тоску печать.
Я молчу, а сама болтаю, водянисты мои слова.
Слово сказанное – птица серая, воробьиная голова.
Слово каждое ищет жердочку, приутешиться под бедой.
Ищет рваное, чтобы вырваться, желобок, чтобы стечь водой.
Разорви свой рукав рубахи – мы ж по образу Твоему? -
Значит, есть на Тебе рубаха – не отдай ее никому,
Я в прореху пущу слова свои, непоседливых воробьев,
И они по руке запрыгают, зачирикают – забавьё!..
Ты посмейся со мною, Господи, видя радость летящих слов.
Ведь воробышки – птички Божии, стая светлых Твоих голов.
Со словами все слезы кончатся, птицы выпьют их до одной.
Все печали мои посклеваны, крошки собраны бородой
Твоего лица человечьего – мы ж по образу Твоему?..
Хочешь, Ты мне поведай что-нибудь, честно-честно – я никому!
И начнем мы с тобой секретничать, я – пират, Ты мой старший брат,
Замелькают слова-воробышки, как рассыпанный виноград,
На песках притаились стеклышки, перья, камушки, угольки,
Это все – Твое чудо, Господи, это дело Твоей руки.
Через это цветное марево небо кажется золотым.
Ты хохочешь, Тебе так нравится быть бесхитростным и простым.
Как покойно с Тобой, как радостно, мягко спать на плече Твоем.
Полежи, я схожу за нитками, мы рубаху Тебе зашьем.