Его забота нам как пастбище в горах,
И голос словно эхо камнепада,
Хотели бы услышать так как надо,
Но слышим половину впопыхах.
Такая драма между ним и нами,
То слишком громко, чтобы понимать,
А то следим с надеждой за губами
И складываем слоги, чтобы знать.
Мы далеки, ужасно далеки и впредь,
Хоть нас любовь переплетает вместе,
Он должен был сначала умереть,
Чтоб мы узнали, что он жил окресте.
Он отче наш. И я - могу я
и отцом его назвать?
Но отдалюсь тогда тысячекратно, надо знать.
Ты есть мой сын. Хочу сказать,
Ребенка дорогого ведь не старят и года,
Узнаю и приму его всегда.
Und seine Sorgfalt ist uns wie ein Alb,
und seine Stimme ist uns wie ein Stein, -
wir m;chten seiner Rede h;rig sein,
aber wir h;ren seine Worte halb.
Das gro;e Drama zwischen ihm und uns
l;rmt viel zu laut, einander zu verstehn,
wir sehen nur die Formen seines Munds,
aus denen Silben fallen, die vergehn.
So sind wir noch viel ferner ihm als fern,
wenn auch die Liebe uns noch weit verwebt,
erst wenn er sterben mu; auf diesem Stern,
sehn wir, da; er auf diesem Stern gelebt.
Das ist der Vater uns. Und ich - ich soll
dich Vater nennen?
Das hie;e tausendmal mich von dir trennen.
Du bist mein Sohn. Ich werde dich erkennen,
wie man sein einzigliebes Kind erkennt, auch dann,
wenn es ein Mann geworden ist, ein alter Mann.
(1901г.)