Цыганка с торбой на плече,
Улыбка с рыжего металла,
К прохожим приставала у метро
И на ходу свою колоду тасовала.
Выпрашивала деньги для своих детей:
Чумазых и облитых горем,
С курчавыми волосами на глазах,
Пропахших на’сквозь вольным полем.
Они плясали, пели на своем,
Ногами босыми по асфальту колотили
И жалобно смотрели на людей
Протягивая руки в серой пыли.
Им подавали медь и белый хлеб,
Порой, до драки у них доходило дело,
А чтоб узнать, что будет и прошло, -
Таких не находилось смелых.
Известно, шельмы проведут;
Я сам, когда - то с кошельком простился,
Но так и хочется узнать свою судьбу
И я один из всей толпы решился.
Красивая девушка приняла мою ладонь
Вдоль – поперёк, изрезанную судьбою
Она сказала мне:
- Соколик мой, всю правду расскажу
как на духу , ничего от тебя не скрою.
- Дай рублик, мне, касатик дорогой,
Другой сожми - вот так, покрепче ....
Ах, сердце жаркое, удача на пути
И линия жизни тянется далече.
- Еще купюру дай, соколик, барин мой,
Держи, держи, покрепче только....
Женат ты, барин был, девочка и сын,
Голубонька твоя … Всё - вижу, звали - Ольга.
- Горяч ты барин, стороной держись
От людных мест, от водки и скандала...
Хотел уже ей крикнуть: «Врешь ты все,
Ни слова правды, ведьма, не сказала!»
- Дай, барин, мне последний рубль
Скажу тебе, что будет вскоре:
- Смеяться, барин, и гулять тебе всю жизнь,
Не быть тебе в тоске и горе!
Отдал ей мятые купюры я
Так надо было, чтобы сбылись предсказания,
Не верил, смех мне душу разрывал,
А черноглазая сказала на прощанье:
- О, барин, позабылась, дай - ка троячок,
Позолоти, соколик, ворожеи руку;
- Увидела слезу в твоих глазах
И очень близко злую муку.
Тогда я рассмеялся ей в лицо,
Она мне что - то вслед кричала,
Черноголовые пошипели, как ужи,
И расползлись на рынке у вокзала.
Прошло с тех пор, наверное, лет пять
Гадалку ту я снова встретил и потом заплакал горько.
Господь сподобил, - ведь до этого был счастлив я
Жаль, что обнимались с ней до рассвета только!