Виктор Мазоха
Лауреат 2 степени в номинации "Этих дней не смолкнет слава"
(История основана на реальных событиях)
Москва. 2006 год. Пронизывающий ветер декабря. Возле стены дома № 26 по Кутузовскому проспекту, прикрывая лицо воротниками пальто и шуб, стоят несколько человек.
– Ну что, товарищи, – говорит один из них, – наверное, больше никто уже не придет. Надо начинать.
- Конечно, пора начинать? – слышатся одобрительные голоса собравшихся. – Чего тянуть? Кто хотел, то уже давно пришел.
- Хорошо, хорошо! Только давайте организованно. Кто первый скажет несколько слов? – он обводит взглядом товарищей. – Давай, ты, Сергей Петрович.
Пожилой человек, в куртке защитного цвета, которая, несмотря на ветер, немного расстегнута, на предложение выступить первым, охотно соглашается, и сразу начинает говорить:
й и любимый, Леонид Ильич! Мне простые крестьяне собрали всем селом деньги, чтобы я поехал в Москву к дому, где ты жил, и отдал должное в день твоего столетнего юбилея...
После этих слов, все собравшиеся дружно аплодируют. Хлопки перчатками и варежками глухо разрезают морозный воздух. Выждав некоторое время, пожилой человек поднимает руку, чтобы остановить аплодисменты.
– Прости нас, Леонид Ильич за то, что мы были так слепы и жестоки и несправедливы к тебе, – продолжает он. – Прости, что украдкой на "кухнях" смеялись над тобой и Политбюро, сочиняли и пересказывали друг другу гнусные анекдоты. Дорогой Леонид Ильич, только теперь каждый из нас понимает, как мы заблуждались!
Слышатся реплики:
– Ведь это так и было…
– Какие же мы были дураки!
– Поверили этим антихристам… демократам. Крысы! Всю народную собственность растащили по своим норам.
Пожилой человек снова поднимает руку.
– Товарищи, не будем наш митинг превращать в базар, – он нетерпеливо обводит всех взглядом. – Мы здесь все свои. Кто хочет выступить, пожалуйста.
Но на него никто не обращает внимания, реплики продолжаются. Он снова поднимает руку:
– Товарищи, будем организованы! У нас еще есть товарищи, которые хотят сказать по существу. Вот, Николай Николаевич еще не выступал.
Николай Николаевич – седовласый с угрюмым волевым лицом человек ждет, когда все утихнут. После чего распахивает пуховую куртку, чтобы были видны два ордена Ленина и медаль Героя Социалистического Труда:
– Да, товарищи, это был незаурядный человек. Человек с большой буквы... - Он переводит взгляд на портрет Генерального секретаря, который держит перед ним одна из участниц митинга, и уже обращается непосредственно к нему: - Все мы любили и уважали тебя. Те многочисленные награды, Золотые Звезды Героя, которые украшали твою грудь, Леонид Ильич – это всего лишь малая толика твоих заслуг перед народом, Родиной...
Его речь прерывает один из собравшихся:
– А как над его Звездами потешались!
– Завистники! – подхватывает другой.
– Сволочи! Сами себе сейчас присваивают звания народных артистов…
– Сплошь народные артисты…
– Артисты – это точно…
– Вешают вдоль и поперек «За Заслуги перед Отечеством». За какие «заслуги»? За то, что развалили великое отечество?
– Товарищи! Пусть товарищ договорит, – с мольбой в голосе обращается человек в куртке защитного цвета.
– А что еще говорить? - Николай Николаевич вздыхает. – Я бы лично Леониду Ильичу будь он сейчас с нами, отдал бы свою Золотую Звезду. Он это заслужил. Злопыхатели и перестройщики все осмеяли. Не в наградах ведь дело.
– Конечно, главное, каким человеком ты был при жизни. – поддерживает его пожилая женщина и подойдя к Герою труда с любовью смотрит на портрет: - А был ты, Леонид Ильич, настоящим героем. Мы простые крестьяне помним с каким трудом, уже будучи смертельно больным человеком, ты не оставлял своего поста генсека. Пусть походка твоя была столь тверда, как у молодых, не очень уверенной и связной речь... – она прерывает свой монолог и объясняет собравшимся: – А все из-за вставных челюстей. Господи, даже генеральному секретарю не могли вставить, как следует, зубы – ...зато какие у него были выступления. Когда он выступал, гордость распирала душу за нашу страну. Так же, товарищи?
– Так!
– Не иначе!
– Все верно! Вот у меня газета. Специально взял для такого важного события, - говорит еще один товарищ в длинном пальто с каракулевым воротником и папахе. – Послушайте: "…Большим хлебом порадовали земледельцы Российской Федерации... – он делает паузу и поясняет: – Это его речь на одном из последних пленумов ЦК КПСС – " ... они продали государству три миллиардов пудов... представляете – три миллиарда! ... Снова более, чем по миллиарду продали Украина и Казахстан…Хозяйства Узбекистана продали…"
- А что сейчас творится в Украине? – слышатся голоса. – Война!
- А в Казахстане? Рабочих пинают. Возраст пенсионный подняли.
- Вот осчастливили нас демократы! Тогда хлеб растили в Украине, а сейчас пули отливают...
Из подъезда появляется человек, послушав, произносит реплику:
– А прилавки были пустые…
Никто не обращает внимания на его слова, всё внимание приковано к оратору. А тот продолжает читать старую газету:
– "...Страна и республика делали большие успехи. За одну пятилетку возводилось в эксплуатацию до шести миллионов квартир..." – он делает паузу, затем продолжает: - Такие завоевания Октября отдали без боя. И кому? Ворью и прощелыгам. Я до сих пор не могу спать спокойно. Такую революцию просрали. Потомки нам не простят..
- Хлеб выращивали, а прилавки были пустые, - снова повторяет человек из подъезда. - Шесть миллионов квартир… Да "хрущевок", а не квартир!
Читающий газету, оратор не выдерживает:
– Заткнись! сейчас собачьей будки не получишь. А прилавки были пустыми потому, что уже тогда такие, как ты провокаторы, развернули вовсю свою подрывную деятельность. Вон какую харю отъел! Ты вообще кто такой? Провокатор?
Человек из подъезда:
– Нет, я здесь живу.
– Не повезло же Леониду Ильичу с соседями!
Житель дома:
– Я то здесь живу, а вы что тут собрались?
Все хором отвечают:
– Мы пришли к мемориальной доске Брежнева.
Житель дома:
– Что-то я не вижу тут никаких "досок", – кривит он рот в ехидной улыбке.
Все грустно смотрят на четыре дырки в стене.
Герой труда:
– Надо же! А мы и не заметили! Пришли по привычке, а не посмотрели, что мемориальной доски с барельефом Леонида Ильича нет. Надо же, всегда висела, всегда лежали свежие цветы... Куда она девалась?
– Это однозначно дело рук нынешних властей.
– И Ленина они хотят из Мавзолея убрать, и Леонид Ильич им мешает…
– Ее украли! – поясняет житель дома. – Доску – просто украли...
– Зачем украли?
– Ты что такой непонятливый! Она не то из алюминия была не то из бронзы. Снял кто-то и отнес во вторчермет... или цветмет. По виду тяжелая была... Денег кто-то срубил на ней!
– Какой вторчермет! – восклицает Герой труда. - Все растащили. Страну разрушили. Барельефы на лом воруют. Все за ваучер продали! Даже душу дьяволу продали!
– Да ну вас... – махнув рукой, житель дома, удаляется.
– Это ты и украл, – кричат ему в догонку – По глазам видно, что вор. К тому же провокатор! Ох, и соседи были у Леонида Ильича! Много же вас еще хамелеонов...
Праздник был испорчен.