Илья Шагимерданов
Лауреат 3 степени в номинации "Этих дней не смолкнет слава".
Начало сибирской зимы, полдень.
Семилетняя девочка Фатыма и ее брат Якуб, вдоволь накатались с берега реки Каргат на лед, решили взобраться на самое высокое дерево, где они как обычно любовались просторами Барабинской степи. На этот раз дети были удивлены увиденным, вдалеке по Сибирскому тракту шла очень большая вереница конницы, санных повозок, пеших солдат, другая колонна шла севернее тракта, по "зимнику" со стороны озеро Убинское, прямо в деревню, где проживали ребятишки.
Девочка быстро слезла с дерева и побежала в дом предупредить родителей , а Якуб-младший, какое-то время наблюдал за происходящим. Вскоре всю деревню заполнили отступающие солдаты, беженцы, офицеры с семьями армии Колчака. Мальчишка слез с дерева и тоже направился в свой дом, где у ворот стояла конная повозка, с нее на руках в дом занесли больную женщину, укутанную в какие -то тряпки. Ее положили на кровать отца Якуба. Офицер распорядился матери мальчишки срочно испечь хлеб, из мешка достали тесто и хозяйка в русской печи начала хлопотать. Офицер подошел к хозяину дома, увидев висящую на стене военную форму есаульского звания, разговорились. Оказалось, что 1915 года оба воевали на германском фронте в восьмом кавалерийском корпусе у генерала Брусилова.
-Помнишь, как государь проводил смотр нашего корпуса на подступах к Карпатам?- Спросил гость,- Сейчас и царя уже нет, есть слухи ,что его расстреляли на Урале.
-Кстати, познакомимся- продолжил офицер, - Я Александр Губер- командир батальона, правда осталось солдат, чуть больше роты, мобилизованные Колчаком разбежались по домам, у нас 2-3 часа времени, не отдыхали от самого Каинска - Барабинска, надо накормить и напоить лошадей.
-А я Галимов Якуб, вот на германском получил ранение, теперь инвалид, да еще газом немцы угостили, к военной службе не годен,-сказал хозяин, тяжело дыша и протягивая руку гостю.
Женщина в кровати продолжала стонать и бредить. Губер побрился и решился на серьезный разговор:
-Моя жена серьезно болеет, мы все время на морозе и отступаем...могу оставить ее у вас? Губер внимательно посмотрел на Галимова, достал из внутреннего кармана деньги-керенки и грустным видом продолжил:
-Если она выздоровеет, вот деньги отвези ее на станцию Каргат, купи ей билет до Иркутска, я ее там буду ждать. Если же умрет, пожалуйста, похороните.
Он протянул деньги супругам.
-Мне еще нужен свежий конь, мой не дотянет до Ново-Николаевска.
Галимов немного промолчав, тяжело прокашляв, ответил:
-Я сам могу тебя отвезти до Ново-Николаевска, вернусь обратно на своей лошади. Отдать ее не могу, я с ней прошел два года войны, сам знаешь, как бывший кавалерист.
Тем временем солдаты и беженцы скупали у жителей хлеб, мясо, овес, теплые тулупы, валенки, щедро давали керенки, снимали с пальцев дорогие сердцу золотые кольца. Эти были русские люди- интеллигенция России, несчастные своего времени. впереди была дальняя сибирская зимняя дорога, тиф начал косить людей, смертных просто оттаскивали на обочину дороги, а Красная Армия медленно продвигалась вслед отступающий армии Каппеля.
Галимов запряг свою боевую лошадь в добротные сани, оделся в теплый тулуп, валенки, попрощался с семьей и в одних санях с Губером, колонной двинулись в сторону Ново-Николаевска (ныне Новосибирск).
Тем временем к деревне подходили передовые отряды красных. Опять жена Галимова пекла хлеб, в большом казане сварила овсяную кашу, заправила растопленным гусиным жиром. Тревожными чувствами проводила их в след мужу и беженцев.
На третий день, ранним морозным утром женщина ,оставленная Губером, в бреду умерла. А в полдень в деревню вернулась лошадь Галимова. Он сам был в санях, одетый в черный военный бушлат, а на ногах солдатские ботинки. Когда его заносили в дом, признаки жизни уже не подавал.
Жена Галимова похоронила мужа и жену Губера в одной могиле. Дети так и не поняли, что происходит…