С утра так тянет суховейной гарью,
Что, как подкошенная, падаю на сажу,
И сухожилья стёртые не скажут
Речей наветных на иван-да-марью.
Лучей несметных злое копошенье
По жухлым листьям взращиваю лупой,
Потом ложусь, распахнутой и глупой,
И жду лесной работы разложенья.
Себя баюкаю под стрёкоты пожара,
Под голову - шипящей головешкой
Слова, отброшенные пеплом на столешню,
Ну спи же, спи, пожалуйста, пожалуйста.
Но спят зимой, укутавшись сугробами,
А лето - слишком душно и воинственно.
В нем лес горит от искорки единственной,
Деревья до весны стоят безбровыми.
Не жаль же лету гордому, певучему,
Роскоши пушнины изувеченной,
Ростков, ещё не видных и не встреченных,
Но подпаленных, и лежащих кучами.
И дождь вбивает сажу мне под кожу,
И забивает пеплом капилляры,
Тоску рождая по снегам полярным,
Но снегом стать он все-таки не может.