Память людская смертна,
просто смерть протяженней во времени.
Агония, разложение -
незаметны для глаз.
Полузабытый полигон ТБО где-то в центре Европы.
Кремний, стекло.
Высокотехнологичная грязь
эволюционирует в уродливых котлованах.
Равнодушное солнце
скупо роняет тепло
и свет на обломки жизней, позабытых планов,
историй, трагедий,
прочего мусора, что не смыть никаким потопом.
Ничто не исчезнет.
Лишь преобразуется, обретая никчемные качества.
Титанический Ленин,
расколотый на куски,
вечно живой в бестолковом посмертном чудачестве,
но лишенный идейной платформы
и постамента,
собирает тепло на гранитный анфас.
Истертый дождями и перепадами температур,
застывшим в камне зрачком
пронзает окружившую его пустоту
И меня.
Сижу напротив.
В диктофоне кончается лента...
Гранитный Ленин
глядит на небо,
быть может, он видит там Бога,
в которого никогда не верил.
Быть может, свое отражение,
или грезит новым пожаром Мировой революции...
Рядом со смятыми банками из-под колы
и останками тефалевской вафельницы
лежит такой же бесполезный обломок истории.
На нагретом скупым редким солнцем
камне лица его
греются совсем еще молодые
ящерицы.