Албанское танго
Торжественны волнующие звуки
Албанского чарующего танго
Молитвой просят снять земные муки
Астральных сил заоблачного фланга.
Рыдает скрипка, словно ветер воет,
А в нотах её будто нет печали,
Виолончель ей в том же духе вторит,
Легенды тайну музы рассказали.
Адептов эта музыка ласкала,
Другие времена были и люди,
И женщина албанская сказала:
«Моя пусть в мире песня эта будет».
И я всей этой музыкой наполнен,
Роман душа чужой переживает,
Она пока жива, друзей всех помнит,
Вас мысленно на танец приглашает,
А танго в танце нас сопровождает.
2017 г.
От 15 до 90
Я начинаю одиссею
Свою, с сороковых годов,
Что знаю, помню и сумею
Подробно изложить готов.
Год сорок первый – мне пятнадцать
Семь классов школы позади
В деревню начал собираться –
Каникулы там провести.
Недолгий путь до Васильково.
Деревня – родина моя,
Здесь всё по-прежнему, не ново,
Лишь в городе пока семья.
Погода радостей полна,
Я мимо дома шел соседа,
А дед Турков сказал: «Война,
Нам предстоят большие беды».
Война?! – подумаешь – пустяк,
О ней не раз нам говорили
Врага побьем мы просто так
На их земле, как раньше били.
Очнулся царь, чтоб не тревожить
Народ и не будить беду
Сказал: «Разбить и уничтожить
Врага в сорок втором году.
У местной власти мысли тяжки,
У них замшелые умы.
Копать послали под Осташков
Противотанковые рвы.
Так я два месяца с лопатой
Своей спины не разгибал
Никто, конечно же, зарплаты
Не требовал, не предлагал.
Но наконец – то отпустили,
Мы с Костей – на велосипед
В вдвоем в Кувшиново спешили
От неизвестных пока бед.
В Кувшинове спокойно, тихо,
Я взял билет на Ленинград,
Как будто бы нигде нет лиха,
А брат отправился назад.
Ещё у кассы на вокзале
Я встретил четверых ребят
Они мне, кстати рассказали,
Что тоже едут в Ленинград.
Аттестат зрелости и паспорт
От комсомола есть билет
Энтузиазма меры масса
Лишь взяли б в университет.
Поезд идёт по расписанью
Уж Бологое позади,
Вдруг стоп – какое наказанье!
Фашисты заняли пути.
Немного в поле постояв,
Поезд вернулся в Бологое
По ветке северной состав
Пошел дорогою другою.
Вместо двенадцати часов
Мы ехали почти неделю,
Уголь сожгли, не стало дров
Поезд тащился еле-еле.
Доехав кое-как до Мги,
Преодолев пути преграды
Там в товарняк вскочить смогли
И добрались до Ленинграда.
День ясный, солнышко сияет,
И здесь закончен наш маршрут
По небу юнкерсы летают
По ним зенитки наши бьют.
Фортуна нас рукой коснулась,
Сюда спешили мы не зря,
Кольцо немецкое сомкнулось,
Был день восьмое сентября.
Привет, мой город, будь здоров.
Тебя фашисты обложили,
Ты защитить себя готов,
Мы будем жить, как раньше жили.
Пока по улицам твоим
Идут автобусы, трамваи
Мы не особенно грустим,
Но твой ресурс заметно тает.
Вот разбомбили, подожгли
Наши Бадаевские склады,
Фашисты, что ж – они враги,
Эти бесчувственные гады.
Чаще бомбёжки и обстрелы,
Но дом наш лиха миновал,
А я ходил, сидел без дела,
Чем заниматься я не знал.
Но вот, повеяло надеждой
О том, что будто в октябре
Откроют школу нам как прежде,
Хоть год военный на дворе.
Школа в Советском переулке,
Мы с Тёмкой Кашиным вдвоём
После осмотра и прогулки
Как раз в восьмой класс перейдём.
Идём по левой стороне
Вдруг свист пронзительный раздался
Над головами пролетел
Снаряд в пяти шагах взорвался.
На землю бросились, прижались,
А немец больше и не бьёт
Почувствовал, когда поднялись
Что, кровь с моей ноги течёт.
До дома еле доползли
Там санитары подхватили
На скорой в госпиталь свезли
Но, там пока что не лечили.
Потом не раз я побывал
У края вечности безмерной,
Но кто-то вновь меня спасал
Как в октябре день тридцать первый.
Всё это будет, а сейчас
Тот госпиталь для лиц гражданских
Палата – это бывший класс
Большого школьного пространства.
Там всё в процессе становленья,
Есть койки, мало простыней,
Какое может быть леченье?
Там вроде даже нет врачей.
Мне кто-то рану завязал,
Потом дней пять не подходили,
Отец приехал, меня взял
Мы с ним в машине покатили.
И оказались в Англитере,
Там госпиталь военный был.
Он раненых на самом деле
По-настоящему лечил.
Тут мною занялись серьезно
Рентген, операционный стол
Доктор умело, скрупулезно
Меня немножко потрошил.
Осколок в бедренной кости
Застрял и хвостик не оставил
Что делать, что изобрести
Врача задуматься заставил.
А кости нервам не подвластны
Новокаиновой среде,
Они болезненно опасны
От них спасенья нет нигде.
Пять дней упорно каждый раз
Мне доктор ногу ковырял,
И Эврика! в последний час
Осколок все-таки достал.
Осколок трехсантиметровый
В зазубринах по краю был
Из стали крупповской не новой
Мне врач на память подарил.
И так, два месяца в постели
Без приключения прошли
Спасибо людям в Англитере,
Что место для меня нашли.
Вышел восьмого в январе
А в городе разруха, голод,
Вода в Фонтанке на Неве
На улице и в доме холод.
Иду тропинкой сквозь сугробы
Вижу расстрелянный трамвай,
Дома забиты окна оба
Он стал похожим на сарай.
Паёк 125 грамм хлеба,
Дрова с буржуйкою в углу
Отец неделю дома не был
Его забрали в ГПУ.
А он в Горелове служил
И был директором столовой
Бригаду лётчиков кормил.
Не молод и на вид здоровый.
И когда немцы наступали,
То был стремительный бросок
Все россияне побежали
Всё, побросав, не чуя ног.
И когда все проголодались,
Вспомнил голодный прокурор
Харчи в Горелове остались
Тут и родился приговор.
Статья сто пятая – халатность
В дни мира пустячок
В войну для мизантропа в радость
Получит уголовный срок.
Пять лет тюрьмы – словно путёвка
На кратковременный курорт
Вот 10 лет – это издёвка
За тривиальный анекдот.
Вот трое с обыском пришли,
Голодные еду искали,
Так ничего и не нашли
Буханку хлеба нашу взяли.
42 год, в феврале
Я первый паспорт получаю,
Дорог железных колее
Меня сегодня не хватает.
Я на работу поступил
Чинить товарные вагоны
Там труд весьма тяжелый был,
Но были также спец. талоны.
К рабочей карточке – обед
Порою соевые шроты
Эта добавка не во вред,
Но неприятная до рвоты.
Спина и руки трудовые
Несли к объекту со двора
Крюки стальные, упряжные,
Также стальные буфера.
Мать в тяжелейшей дистрофии,
В чём только держится душа
К Большой Земле – периферии
«Дорогой Жизни» перешла.
Сказать точней переплыла
Лед к тому времени растаял
Погода славная была,
А время приближалось к маю.
***
Была раз лесозаготовка.
Лес, комары, шалаш, ручей
И всю блокаду – голодовка –
Аттестат юности моей.
А после леса – Ленпогруз
И этот труд не для элиты
Меня рабочий профсоюз,
Тогда оставил без защиты.
Потом в Всевобуч меня взяли
Я там довольно долго был
Меня сначала обучали,
Потом я сам людей учил.
Как разбирать и собирать
Винтовку и её затворы,
Как надо преодолевать
В пути высокие заборы.
Я знаю, есть приём такой,
Как, не испытывая страха
Забор в три метра высотой
Преодолеть единым махом.
Я при обстреле раза-два
Опять был под открытым небом,
Оттуда выскочил едва
И к счастью ранен тогда не был.
Из ВУПа огород копать
Послали нас где-то у леса
Оттуда Пулково видать
И это было интересно.
Нас немцы тоже увидали,
Решили, видно, пошутить
Салют в два выстрела давали
В честь нас, шрапнелью угостить.
А мы мальчишки и девчонки,
Бежали к лесу во всю прыть,
А немцы видимо вдогонку
Ещё острей стали шутить.
Разруха, смерть, страна в огне,
Народ в высоком напряженье,
Пришла повестка нынче мне
Принять участие в сраженье.
Год 43 в октябре
Начало моей новой жизни
Так предназначено судьбе
Отдать долги своей Отчизне.
Привет, Рузовская казарма,
Балтийский флотский экипаж,
Здесь обозначилася карма
И начался военный стаж.
Так вот без всякого ученья,
Едва опомниться успев,
Я получаю назначенье
И в ВВС и КБФ.
На мне армейская обновка:
Одежда хаки – серый тон
И служба – вот она – Сосновка
Здесь первый мой аэродром.
Той же зимою был в Кронштадте,
Пешком по льду туда ходил.
Жил там, в палатке, не в палате
На взлётной полосе служил.
Весною Ораниенбаум
Конец блокаде объявил,
На запад был открыт шлагбаум
На корабле туда приплыл.
Котлы, Калище и Копорье
Войны затишье в краю том,
Мы там соорудили вскоре
Прифронтовой аэродром.
Когда мы в АТР служили,
Решали не один вопрос
В числе том мастерами были
Взлётно-посадочных полос.
Вооруженье – карабины,
На длинных ручках молотки,
Мы камни бутовые ими
Рубили, клали под катки.
Затишье гром войны спугнул
Клич: «По вагонам всем» раздался
Таллинн огнями промелькнул
И позади ночи остался.
А утром рано на рассвете
Отбросив прочь остатки сна
Нас Палдиски умытый встретил
И прибалтийская волна.
Дальше поля, леса, землянка,
Очередной аэродром
Не очень долгая стоянка
На Эзель – Саарема плывём.
Но там не долго задержались
И как-то рано поутру
Снова на сушу перебрались
И курс держали на Литву.
Но на Литву дороги чистой
Пока прямого нет пути.
Там в Латвии сидят фашисты
И не торопятся уйти.
А наш отряд в поход готов
Солдату долго ли собраться
Мы будем ехать через Псков
В Литву оттуда добираться.
Едва отряд в Литве обжился
Команда ротного «в ружьё»
Десант немецкий приземлился
Что-то забыл здесь взять своё.
Мы разобрали карабины,
Патронов нам не занимать
Как пишется в строю едином
Пошли с десантом воевать.
Час с небольшим без приключений
Шли без дороги по прямой
Нас догоняет добрый гений
Солдат из штаба вестовой.
Пакет вручают командиру
И там совсем другой приказ
Нам следует вернуться с миром
С десантом справились без нас.
Мы как с победой возвращались
В казарму тёплую назад,
А так как вовсе не сражались
То без потерь и без наград.
Войны победоносный вектор
Даёт войскам курс на заре
Везёт на запад студебекер
И в паре с нами Шевроле.
А вот и Пруссии пределы
Аэродром в солнце блестит
На горизонте город белый
Сказали нам это Тильзит.
Аэродром средний немецкий
Фашистский тренажер, приют
Теперь воздушный флот советский
Работу делают свою.
Как возле улья вьются пчёлы
Штурмовики и ястребки
Их звук то грозный, то весёлый
И ставки очень велики.
А мы как будто исчерпали
Необходимости свой срок,
Нам путь обратный указали
Туда, где были на восток.
И снова Эзель – славный остров
Победа к нам туда пришла.
Там было жить легко и просто
Война в историю ушла.
С друзьями в хутора ходили,
Я задержался поболтать,
Меня чуть-чуть там не убили
Язык эстонский стал спасать.
А дальше Таллинн, уже сити,
Там свой балтийский экипаж
Сказали нам: «Ещё служите,
Срок службы не закончен ваш».
Помыли и переодели
Дав бескозырку и бушлат
В тельняшке я на самом деле
Теперь матрос, а не солдат.
Морская форма – красота
Там брюки клёш, а не обмотки
Кондиция совсем не та
И моряков любят красотки.
В штаб флота был определён
Точней при штабе взвод охраны
Винтовки Мосина при нём
У каждой русский штык трёхгранный.
Начальник штаба Александров
Обычный контр-адмирал
Заботу проявлял о кадрах
И часто на флотах бывал.
А где-то на морском пути
Увидел адмирал таланты.
Он старшину второй статьи
К себе назначил в адъютанты.
Но старшина второй статьи
Пока на службу не явился
На его место мне идти
Мой командир распорядился.
На завтра вновь командировка
Кстати явился старшина
Я сдал дела и взял винтовку
Она для жизни мне дана.
День обещал быть ясным, длинным
Вода и солнце вдаль зовёт
Их ждёт на рейде «каталино»
Трофейный гидросамолёт.
Посадка, взлёт и пять минут
Полёт всего лишь состоялся
Раздался страшный силы звук
Как бомба самолёт взорвался.
Семь человек погибло там
И адмирал со старшиною
Присуще море морякам
Даже их вечному покою.
Эстонцы русских не любили
Так в Кардиорге на беду
Патруль армейский напоили
Да и повесили в саду.
***
И было в Вышгороде дело:
Там средь роскошной красоты
Нашли внизу майора тело –
Его столкнули с высоты.
Начальник новый штаба флота
Зозуля контр-адмирал
На нём не малая забота
Семьёй большою обладал.
Жена красавица Мария
Зозуля Фёдор средних лет
Им Украина и Россия –
Едины, разницы в них нет.
Мария дочка Казимира
Похоже шляхетских кровей
Этюды гоголевского мира
Она хранит в душе своей.
Супруги во вторичном браке
У каждого есть дочь своя
Не держат кошек, нет собаки
Но в целом дружная семья.
Зозули дочку зовут Нина,
Марии дочку – Вандой звать
У них особой нет причины
Соперничать и враждовать.
Отец у Ванды был Вадим
И это всё что нам известно
Ей отчим – добрый господин
Иметь такого многим лестно.
Они подруги однолетки
Им по 15 лет как раз
Живут как птички в одной клетке,
И в школу ходят в один класс.
В семье и общий есть ребёнок
Ему, наверное, лет пять
Этакий славный медвежонок
Его как раз Мишей и звать.
При доме старая Матрона
Возможно тёща или мать,
Не очень важная персона
Но свою долю хочет брать.
Сестра жены явилась в Таллинн
И мужа привезла с собой
Квартиру ей, конечно дали
Ведь у Зозули чин большой.
Народ стремится побыстрее
Под солнцем место отыскать
Сестра не то чтобы на шею,
Но под рукой у зятя встать.
***
Дом в Кадриорге за забором
Не маленький и не большой
Под незначительным надзором
Зозуля там живёт с семьёй.
Жизнь там умеренно богата
И быт к миграции готов
Хоть и приличная зарплата
Но очень много едоков.
Труда уроки выполняют,
Заданье школьное своё
В корыте девочки стирают,
Полощут светлое бельё.
Вот Таллинн – Сити Ору два
Штаб знаменитого Балтфлота
Там к низу парков череда,
К верху - на Вышгород ворота.
Забор от двух сторон фасада
Во дворе службы и гараж
На главном входе балюстрада
К Зозуле на второй этаж.
У адмирала кабинет,
Есть три машины, два шофёра
Но адъютанта пока нет:
Не позаботились в ту пору.
В охранном взводе людей много
На помощь он может придти
И если взыскивать не строго
Кое-кого можно найти.
Вы ленинградец – Вам почёт
Вам Флот доверие окажет
Для адъютанта подойдёт
«Специалист» с недельным стажем.
Вот так и стал я адъютантом
Не глуп был вроде, в меру смел
И это все мои таланты,
Но кто-то оценить сумел.
Немножко выучил эстонский
Известно, что ученье – свет
Различных наций, там девчонки
А мне лишь девятнадцать лет.
На самолётах не летали,
Помня печальный эпизод,
Но в море всё-таки бывали
Были ученья, переход.
Мы с рейда Таллинна в Кронштадт
На крейсере в поход ходили.
Там адмиральский катер взяв
Спокойно в Ленинград прибыли.
Я отбыл в отпуск, адмирал
В командировке находился,
Он мне успехов пожелал
И я на месяц с ним простился.
Вернулся в Таллинн, там дела
То в Кадриорге, то на Ору
Пляж, в выходные дни, жара
Я почти счастлив был в ту пору.
А море снова нас зовёт:
Учения по расписанью
Нас Порккала – Удд в шхерах ждёт
И мы в дороге утром ранним.
Путь к Эзелю в своей машине,
Катер, военный монитор
Он для охраны морских линий
Несёт разведку и дозор.
Краснознамённый Флот Балтийский,
И мониторы – средний класс.
А Порккала – Удд – берег финский
Там в шхерах корабли ждут нас.
Дивизиону мониторов
От адмирала дан приказ,
Взревели яростно моторы,
Учёба в море началась.
После ученья пришли скоро,
И встали в хельсинском порту
Мой адмирал уехал в город,
А я остался на борту.
***
Четыре года отслужил,
Думы о будущем тревожат
Нашёл, увидел, поступил
В школу рабочей молодёжи.
Благо Зозуля разрешил,
А сам пошёл на повышенье
В Москву один тогда отбыл
По государеву решенью.
Окончил школу и домой
На Ленинград от службы этой,
А отпуск был очередной,
Сорок восьмого года лето.
Вернулся в Таллинн, в то же зданье
Зозуля – вице – адмирал,
Повышен в должности и званье –
Командующим флота стал.
Ему повысили зарплату
И статус благо высших сфер,
Теперь положено по штату,
Чтоб адъютант был офицер.
Но долго говорить не стали
Мне этот офицер сказал,
Что в экипаж меня списали,
А я другого и не ждал.
Что ж, экипаж, так экипаж,
Там старослужащему слава,
Он может подобрать Вояж,
Как в Юрьев день себе по нраву.
Я выбрал службу у Авроры
Пасти нахимовских ребят,
И мать вернулась в эту пору
С эвакуации назад.
Вот день Победы – людей массы
Город в знамёнах красных был,
Я по Дворцовой с нашим классом
Парадным маршем проходил.
Лето Нахимовских озёр,
Палатки, шлюпки с парусами,
К востоку – водяной простор,
А запад весь покрыт лесами.
Одно из них я переплыл,
Не знаю, что меня носило,
Потом мне кто-то говорил
Как будто три версты там было.
Мне время бурей пригрозило:
Сделал безумный шаг назад –
И добровольно предложила
Сменить на Ригу Ленинград.
За Ригой Юрмала и речка
Лагерь нахимовцев ждёт нас,
Весьма приятное местечко,
Моих мальчишек пятый класс.
Там были парусные гонки,
Мы взрослых дядей обошли
Мои счастливые мальчонки
На финиш первыми пришли.
Сорок девятый год явил
Мысль о гражданской жизни вскоре,
Я без раздумий поступил
В десятый класс вечерней школы.
За всё неученое раньше
С большим усердием учил
Созрев, встал на полгода старше
Я аттестат свой получил.
И у нахимовцев весною
Закончился учебный год
Мне приказание такое:
Свести мальчишек на курорт.
Командировка до Артека
О чём еще можно мечтать,
Наверно нету человека
Кто б ни хотел там побывать.
Я в Крым мальчишек четверых
Привёз из Риги знойным летом,
Там дядя одного из них
Нас встретил ласково с приветом.
Из Симферополя машина
Везёт в неведомый нам край,
Ступив на южный берег Крыма,
Я понял: на земле есть рай.
С планом продуманным пристрастным
Я путь держал на Ленинград.
Как согласовано с начальством
При возращении назад.
В Академические классы
По медицине курс я взял,
Напрасно или не напрасно,
Но документы всё же сдал.
Конкурс выносит своё мненье
Первый у медиков допрос,
А у меня после раненья
В больной ноге был варикоз.
Конкурс одно на четверых
И тут не стоит обижаться,
Врачами выучат других
Мне, надо в Ригу возвращаться.
А в Риге тишина, покой
На шхуну экипаж набрали,
А мне оставили другой
Состав тех, кто не успевали.
Они переэкзаменовку
Должны за двойки получить,
Мне проявить свою сноровку
По вузам города ходить.
Ходил дней пять, наверно, кряду
Искал, хоть город плохо знал,
Но вот увидел совсем рядом
У дома рижский филиал.
Надо ж такому оказаться,
Что объявляет приём тут
ЛЗИИ – заочный Ленинградский
Индустриальный Институт.
Туда смог сразу поступить,
А тут приказ по флоту свыше:
Одеть, помыть и полечить
Всех тех кому, срок службы вышел.
А у меня мой варикоз,
Но госпиталь был на ремонте,
Как же решить этот вопрос?
Мы уже вроде не на фронте.
У одноклассницы моей
Отец – врач клиники цивильной,
Хватило четырёх дней
Я стал здоровый и мобильный.
Служба кончается – пора,
Мне надо подводить итоги,
Скажу себе: «Гип, гип, ура!»
И унесу со службы ноги.
Тридцатого дня ноября,
В год сорок третий, год военный
На службу приняли меня
В подразделеньях переменных.
Пятнадцатого октября,
Пятидесятый год был мирным
Служба закончилась моя
И я на время стал цивильным.
Две тысячи пятьсот двенадцать
Дней полноценных молодых,
Была ль возможность постараться
Как-то иначе тратить их?
И вот мой дом, мой Ленинград
Я с пяти лет в этой квартире
Здесь скоро будет детский сад,
А мне уже двадцать четыре.
Мать, две сестры – моё семейство,
Отец отправлен в Углич был,
Там совершилося злодейство:
ГУЛАГ его всё же убил.
Кто я теперь? – студент заочник,
Мне иждивенцем быть нельзя,
Искать работу надо срочно –
Задача первая моя.
Но первым делом неотложным
Пошёл в Заочный Институт,
Там сделал всё, что было можно,
Заявку сделав: что я тут.
Вступил в конструкторские курсы
Системы «Морсудопроект»,
У них тогда были ресурсы:
Стипендий небольших пакет.
Это резервное решенье,
На всякий случай, так сказать,
А вообще моё стремленье:
Сверхсрочную на флоте взять.
А на сверхсрочной – свои сроки,
И на зарплату можно жить,
Там хватит время и уроки
Свои заочные учить.
Зашел в «Подплав» - слово за слово
Там мне коллега говорит,
Что академией Крылова
Зозуля наш руководит.
Зозуля принял меня, вспомнил
Дал на сверхсрочную «добро»
Руки не дал и уж не обнял
А мне как-будто всё равно.
Но меня долго оформляли:
Объект секретный как-никак,
Зимой повесткою призвали
Так утвердился наш контракт.
Пятьдесят первый год обычный
Пятнадцатого февраля
Я выглядел в вполне прилично
Волей энергии горя.
Меня на кафедру с названьем
Родов Военно-Морских Сил
Взяли на службу с тем же званьем
Какое раньше я носил.
Карьерой воинской идти
Мне в моём возрасте не стоит,
Я старшина первой статьи
Стал вскоре главным старшиною.
Нет, мне военная карьера
Совсем никак не подойдёт,
Диплом военный – эта мера
Она наверх и поведёт.
Начальник кафедры родов
Был контр-адмирал со стажем,
А его звали Кузнецов
Не молод он и не вальяжен.
А Лундышев из староверов
На кафедре его был зам,
Словно из царских офицеров
Первого ранга капитан.
Сколько не будет время веку
Он всё же старину любил
Ходил он не в библиотеку,
А в библиотеку ходил.
На время сессии в Заочном
Отгулы я от службы брал,
Он как-то выразился точно,
Чтоб я матрикул показал.
Я слова этого не знал
Сообразил, однако, четко.
Принёс ему и показал
Своих экзаменов зачётку.
А там четвёрки и пятёрки
Наверно он доволен был,
Решил что я студент упёртый
Почти отличником прослыл.
Преподавателей никак
Я всех перечислять не стану
Первый, второй и третий ранг
Военно-морских капитанов.
Помимо лекций и занятий
Функций обычных, основных
И к написанью диссертаций
Карьера подвигает их.
Один из наших диссертантов
Второго ранга капитан
Прослышав о моих «талантах»
Просил исполнить его план.
В его работе раздел был
С математическим решеньем,
Он меня это попросил
Дать в интегральном выраженье.
А там работы было мало
Я просьбу выполнил, всё сдал
Тем более что интегралы
Совсем недавно изучал.
Ещё на кафедре служили
Девчонки быстроногие,
Они на лекции носили
Учебные пособия.
Это гражданская команда
Кто-то из них ещё чертил
Начальник их был в третьем ранге
Он капитан и командир.
Юрий Васильевич Кутин
Тот капитан и офицер
Его путь для меня был мутен
Где он учился, например.
Он на год был меня моложе
В Одессе жил или там бывал
Однако кажется мне всё же,
Что он нигде не воевал.
Я там с бумагами работал
Секреты шефу приносил
Так адмиральские заботы
С ним как умел, так и делил.
Как неожиданные встречи
На вас способны повлиять;
Я чуть ли не лишился речи
И перестал соображать.
Блестящий, бравый офицер
Чин капитана-лейтенанта
Как будто бы из высших сфер,
Подобен лондонскому франту.
Красив и сыт моряк балтийский
До больших звёзд ему служить
Да это Костя, ведь, Скобинский
И черноморским он мог быть.
Я, откровенно говоря,
Довольно сильно растерялся
Даже спросить не мог, а зря,
Как он с войною разбирался.
Всего двенадцать лет назад
Учились мы с ним в одном классе
Среди посредственных ребят
Заметны были в общей массе.
Словно четыре мушкетёра
Кашин, Скобинский, Норин, я
С одного класса, одной школы
Мы закадычные друзья.
Был Кашин в классе всех умнее
Отличник круглый много лет,
А мы втроём чуть поскромнее
Но троек тоже у нас нет.
Пока железо я таскал
И разбирался с дистрофией
Костя учился, ел и спал
Спокойно на периферии.
Но мог остаться в Ленинграде
Вот Жданов тоже с нами был
И говорили, что в блокаде
Он четырёх коров доил.
Скобинские не голодали
И в сорок третий год как раз
Когда нас на войну всех брали,
Костя пошел в десятый класс.
В сорок четвёртом под сурдинку
И службы можно избежать,
А избранным пойти в Дзержинку
И там науки изучать.
На большой должности был папа
Всё знал, наверно, наперёд
Хорошую имел, знать, лапу
Сына устроил и сберёг.
На службе нету балагурства,
Но мог свободным быть хоть час
Нас назначали на дежурство
На сутки в месяц один раз.
Ключи, ворота, пистолет
ТТ с патронами в обойме,
Но диверсантов вроде нет
И можно спать пока спокойно.
Если устал, то отоспись
Тебя никто не потревожит.
А если хочешь – застрелись
От скуки может быть поможет.
Мир Академии огромный,
Спец службы заняли края,
Есть даже в стиле автономном
И поликлиника своя.
Однажды шел как раз оттуда
- То был очередной поход –
Спускается как с неба чудо:
На встречу, Ванда мне идёт.
Слегка в растерянности были,
Она сказала, что они
С сестрою Ниною любили
Меня в те таллиннские дни.
Подумал я: Зозуля знал
И в своё время меры принял,
Когда командующим стал
Меня от дочек отодвинул.
К учёбе относился строго,
Стремясь достичь наук основ,
И спал, поэтому не много
В сутки не больше трёх часов.
От постоянной перегрузки,
И не сказаться не могли,
Мои болячки в месте узком:
На кость дырявую легли.
Кость, нервы дёргает, болит
Я уже совсем не бойкий
Зловещий остеомиелит
Приводит к госпитальной койке.
Был первый госпиталь на Газа,
А через год ВМА
И медкомиссия мне сразу
Отставку с армии дала.
Май пятьдесят шестого года
Двадцать четвёртого числа
Весна, хорошая погода
Меня со службы унесла.
Наши заочные студенты
Стремились к дружбе, как могли
Зиновий Лазаревич Гейтман –
Студент меня привёл в ВАМИ.
С двадцать второго дня июня
В год тот же пятьдесят шестой
Я прибавляю к прежней сумме
Мой стаж гражданский трудовой.
До продолжения рассказа
Хотел бы подвести итог,
Так чтоб не резко и не сразу
Менять и стиль его и слог.
Итог таков: что в тридцать лет
Мне надо начинать карьеру,
Что предпосылок тому нет
И позитивного примера.
Нынче себе я господин,
Мозги соображать умеют,
Как там под парусом один
Я с бейдевиндом пришел к цели.
Но были трудности, ошибки
И будут, видимо, ещё
Наверное, быть надо гибким
И не муссировать просчёт.
Война, блокада, годы службы –
Всю юность с ними я провёл,
Но там я научился дружбе
И радость жизни приобрёл.
Теперь ещё один рывок
Осталося совсем немного
Диплом – последний мой урок
И с ним на гладкую дорогу.
Итак, ВАМИ – моя работа
И я в нём и.о. инженер,
Теперь объём моей заботы
Почти что весь СССР.
А через год диплом в Заочном
Я на отлично защитил
Не знаю, может быть, досрочно
Я повышенье получил.
Руководитель группы ныне
Оклад, ответственность и чин,
Теперь по этой же причине
Я средних рангов господин.
Ходыко, Болдин, Кузнецов –
Моё начальство и коллеги,
Был так же Киль – он не таков
И я с ним в дружбе долго не был.
ВАМИ пошлёт в командировки:
В цеха, заводы, города.
Знакомство, вроде стажировки
Проект на месяц иногда.
Жизнь без проблем, пока и всё же
Лишь рана старая моя,
Меня опять стала тревожить
Не долечился, видно, я.
Доктор Никитин врач от бога
В больницу Мечникова взял,
Лечил серьёзно, долго, строго
Поправить ногу обещал.
Шов операции закрылся
И я отправлен в Павловск был,
А там три месяца лечился
Потом год с палочкой ходил.
На КРАЗе в авторском надзоре
Отдел два года возглавлял,
Когда в ВАМИ вернулся, вскоре
Специалистом главным стал.
Чуть больше сорока заводов
ВАМИ в короткий срок создал
Своей стране, другим народам,
Я большинство их посещал.
Китайцам, туркам, египтянам,
Индусам, венграм – экспорт наш
Заводы строили в их странах
И проводили инструктаж.
Для ВАМИ с Западом контакты
Были не менее важны
По новой технике контракты
Модернизации нужны.
Французы, немцы, чехи были,
Американец один раз
Переговоры проводили
Чаще всего только у нас.
Я был на всех переговорах,
Встречался с чехами не раз
Довольно частые повторы
Как будто подружили нас.
А зарубежные поездки
В Прагу, Угерский Брод, Париж,
Были тогда довольно редки
И то для коммунистов лишь.
Мне беспартийному досталось
Только суфлёром для них быть
Шпаргалки кой-кому писались,
Что посмотреть, о чём спросить.
Я часто был в командировках
И в отпусках, когда бывал,
Везде, согласно обстановки
Природы чудо наблюдал.
Мои союзные маршруты:
Мурманск – Батуми и Баку,
Конечно, Сочи Гудауты –
Их память в сердце берегу.
По параллели с Братска к Львову
Я всё объездил, облетал
В объектах старых, краях новых
Часто экзотику искал.
Сибирь, Урал и Украину
Не понаслышке знаю я,
Многосерийную картину
Содержит голова моя.
Юг. Душанбе Таджикистана
Турсун – Заде – Регар, Памир
Ташкент узбекский – эти страны
Красивый, тёплый, добрый мир.
Всё перечислить невозможно,
Также как трудно везде быть,
Но в то же время не так сложно
Места заветные почтить.
Чудо – жемчужина Сибири
Море священное – Байкал,
Писали, пели, говорили
О нём: Я дважды там бывал.
А «Красноярские Столбы»
Каким-то чудом оказались
На высоте большой горы,
Как будто улететь собрались.
Есть в Волгограде островок
На Волге «Денежным» зовётся
Меж ним и Тракторным – поток
Со средней скоростью несётся.
А я любитель водных рисков
Туда, обратно переплыл,
Там было вроде метров триста,
Поток настолько же сносил.
Вопросы здравоохраненья
ВАМИ держал на высоте,
Туры на отдых и леченье
Почти что получали все.
На отдых в зарубежье «наше»
Недорогой тур я и взял
Румынию с болгарским пляжем
Он нам туристам предлагал.
На золотых песках болгарских
Мы были раннею весной
Там летом пляж встречает сказкой,
Сейчас прохладный и пустой.
А мне хотелось теплоты
«И настоящей заграницы»
Случай надёжнее мечты
С ним может всё осуществиться.
И случай вскоре проявился
Хоть я надежды не питал,
Но надо было так случиться
Путёвку на круиз достал.
Прошёл партийные допросы
В райкоме даже побывал
На их дурацкие вопросы
В таком же духе отвечал.
На Средиземные столицы
Курорты мира, города
Куда душа давно стремится
Сбывается моя мечта.
Босфор, Стамбул – турецкий берег
Афины, Акрополь, Пирей
Там центр греков древней веры,
Лиманы, гавань кораблей.
А к югу Мальты острова
Крутые Ла-Валетты склоны
На запад приведёт волна
До каталонской Барселоны.
Маршрут обратный на восток:
Марсель – Прованса центр шумный,
Арль - римских воинов чертог,
В прошлом с претензией заумной.
Неаполь, Капри и Везувий
И вечный город древний Рим
Богов сменили, мифы всуе,
Дав предпочтение другим.
Итак, закончился круиз,
Мечта моя осуществилась,
Не одолел сердечный криз,
Душа от грёз освободилась.
Теперь на пенсию пора,
Я сорок пять лет проработал,
С двойной нагрузкой иногда
И перманентною заботой.
ВАМИ я отдал тридцать лет
И он мне тоже дал немало
Теперь друг другу шлём привет
И дружба ещё крепче стала.
Но успокоился не сразу:
Ещё мобильным тогда был,
В Америке четыре раза
По два – три месяца гостил.
От Пулково к Франкфурт-на-Майне
Против вращения земли
Доставит быстро вас Люфтганза
Как вы хотели и смогли.
И Бритиш Эйр аналогично
Доставит на Хитроу Вас,
Там всё по лондонски прилично
По расписанию как раз.
Между Европой и Россией
Курсирует аэробас
Не очень новый и красивый
На два часа как раз для нас.
Над Атлантическим простором
Часов шесть Боинг экстра класс
Летит красивый, чистый, новый
С ним Логан – Бостон встретит Вас.
Там Свампскотт, Молден, Хеверел-Хилл
И Линн совсем у океана
В этих местах я и гостил
И даже мог жить постоянно.
Как новый Вавилон Нью-Йорк,
Залив Нью-Джерси, Гудзон, Бруклин,
Здесь завершился в прошлом торг
Манхеттен дёшево был куплен.
Туннелями, мостами связан
С большими землями Нью-Йорк,
Но больше связями обязан
Печатный долларов станок.
Метро, аэропорт всех стран,
Центральный парк и небоскрёбы,
Опера метрополитен
Бродвей, наречье всех народов.
Вблизи Нью-Йорка в океане
Среди некрупных островов,
Есть остров – на нём изваянье
Свободы подлинной основ.
Презент французского народа
Давно в историю вошёл
Ещё провозгласив свободу
С своей доктриной дальше шёл.
Мадам роскошна и обильна
К ней в душу, тело можно влезть,
Оттуда хорошо всё видно
Её глазами в мир глядеть.
Есть беспокойные народы,
А им пора бы отдохнуть,
Им факел острова свободы
Укажет к миру, счастью путь.
Окраина у океана
Есть Брайтон-Бич, такой район
Там украинцы, россияне
Имеют бизнес свой и дом.
Их время движется неспешно
Словно осенний дождь и снег
Надолго будто и успешно
Обосновался прошлый век.
***
Север страны, где край озёр
Средь них Онтарио и Эри
Связи: каналов, рек узор
Там штат Нью-Йорк, канадский берег.
И приграничная река,
А рукавов у неё пара
Не велика, не коротка,
Но знаменита Ниагара.
Здесь ирокезы кочевали
Много веков тому назад,
И «Большим шумом» называли
Весь Ниагарский водопад.
А шум действительно большой
Поток воды треть километра
Летит метровой толщиной
С уступа вниз полсотни метров.
Картину эту наблюдать
Можно вверху с места любого –
Внизу предложит покатать
Корабль по омуту речному.
Много в Америке чудес
И Атлантическое чудо
Весьма значительнее здесь,
Воспетых в фильмах Голливуда.
Восточный, южный берега
Ласкают волны океана,
Но они злятся иногда
И хлещут, бьются зло и рьяно.
Сюда привет порою шлют
С востока ветры Атлантиды
И внемлют, принимают тут
Изящные кариатиды.
А океанов ещё два
Но Тихий, Северный другие
На Диком Западе всегда
И океаны все крутые.
Есть чудеса помельче также:
Там клюква с вишню толщиной
Растет на океанском пляже
Во мху, в песке, а мох сухой.
Растут у озера кусты,
Густая заросль велика
Больше трёх метров высоты
На них обычная черника.
Там гуси дикие пасутся
Как у нас утки на прудах,
Машины рядышком несутся
А птицам и неведом страх.
К домам заснеженной полянки
Индейки дикие придут,
Им сердобольные селянки
Семян подсолнуха дадут.
Там в зоосаде по дорожкам
Можно с газелями гулять
Погладить, покормить немножко,
Поговорить, поцеловать.
***
Там двухстороннее движенье
Для малых подъездных путей,
А магистраль однолинейна
На двух дорогах как хай-вей.
Дороги в Штатах тоже чудо,
Если на карту посмотреть
Как кровеносные сосуды
Без ям, колдобин это «сеть».
В прошлом грунтовые дороги,
Открытый грунт, где есть прикрыт
Законы справедливы, строги
Торнадо лишь порой пылит.
Из всех чудес природе надо
И свою силу показать:
В движении своём торнадо
Способно всё уничтожать.
Штаты чудесная страна,
Но не пойду к ней на поруки.
Там моя бывшая жена,
С ней моя дочка, мои внуки.
Преклонных лет не снимет груза
Ни океан и ни Юдоль.
Быть иждивенцем и обузой
Мне не годится эта роль.
Санкт-Петербург 2017 г.