Горит свеча в храмах знатных на холме,
украшенных сиянием золота иконостаса,
освящённых молитвами густого баса.
Горит и в рубленой избе, посёлке и селе,
где лишь скамья, да корка хлеба на столе.
И в эйфории кажется служителям святых икон,
что свечи храмов золочёных куполов горят не так,
часы от «Ролекс» тикают в такт: тик-так, не так.
Как тлеют в ветхих избах сёл ютящихся на печах,
несущих рок судьбы людей на согнутых плечах.
Стоит толпа пред золотом сияния алтаря,
к иконе взор направив, о прощении моля.
– Прости, Господь, все наши тяжкие грехи,
которыми нарушили мы основные заповеди Твои:
Не убий! Не укради! Чти мать, отца! Не лги!
Поодаль братва суровая стоит с крестами на груди,
просящая прощения за убийства, рэкет, пытки, утюги:
– Боже, помоги! Продли нам считанные жизни дни!
Оставим щедрые дары! На этом, кажется, закрыт вопрос?
Грехи замолены… какой теперь с нас будет спрос?
А рядом, в двух шагах от той братвы, стоят менты:
коррупционные, по локти залитые в людской крови.
Сейчас им недосуг, у алтаря застыли стройные ряды,
в мольбе обращённые к Христу, распятому на крести,
в крестном знамение причитая: „Господи, прости!“
Чиновник чинный тоже здесь с сединами на висках,
молитвой к Господу в лживых, сладеньких устах,
продавший душу за сребреники на банковских счетах.
Возносит руки к небу:„Господи прости, что согрешил,
не дай мне быть наказанным за то, что всуе совершил“.
И президент с премьером также здесь,
в храме Божием для них тоже место есть,
спасая душу, просить у Бога покамест:
– Дай нам, Господи, отечеству служить,
чтоб обманутому народу жить-не тужить.
Горит свеча и в храме золочёном, и в селе,
в избе крестьянской с краюхой хлеба на столе,
в пламени лучины образ Божией Матери во тьме.
Итог один для всех – богат ли беден – по сему:
– Видит Бог! Кому! За что! Когда и почему!
Аминь!
Алексей Иванов.
2013. Нью-Джерси.