Вижу форточка открыта
Для раздумий и чудес,
На стекле, дождём омытом,
Ручейков блестящий лес.
Частокол неясных знаков,
Иероглифы пустот,
Кто о чём так долго плакал?
Из дождинок строил плот.
* * *
Стена... Тона...
И чёткость очертаний,
Заполонивший выросший простор...
И слякотный заведомый повтор,
И облачная мутность небосвода,
Такая заунывная свобода,
В которую ныряешь не вникая,
Но только мысль догадливо простая:
В каком разнообразии живём...
* * *
Распятая ветром
Полощет рубашка,
Глубокая осень...
Рубашка - душа.
Я медлю с ответом,
Ледок - это наше,
Хождение босым,
Как память, свежа...
И вновь по теченью
Событий и песен,
А в строчках газет
Опрокинутый мир.
Зачем-то движению
Мир вычурный тесен
И он так тревожно
Пред бурей застыл...
* * *
А, осень?
Осень - только точка,
Замёрзшая на уровне воды,
Зато рождается догадливая строчка,
Но в ней... Всё те же, всё весенние лады:
И изумрудно, трепетно, росисто,
Хоть за окошком - жёлтое монисто,
Аккорд осенний - тонкая струна:
Как ты живёшь
родимая страна?
* * *
Старик
Так годами обтёсана глыба.
Ещё время сдувает со щёк
Суету, и слезу, и обиду,
От которых так зримо потёк.
а от прошлого не отказаться,
Пережитое вовсе не прах,
Жить, как жил,продолжать не метаться,
Не лелеять и выжженный страх.
Что-то тёмное корчится в жилах,
Что-то тщится ещё прокричать,
Но достойно, пока ещё в силах
И капризную жизнь принимать...
А на самой тонюсенькой ноте,
Паутинная вызвонит даль...
Не за ней ли Вы снова идёте
Сквозь декабрь
и январь,
и февраль...