Нейтрино Твоей Души
Или
Обратная связь
Посвящается
Бруно Понтекорво*
И всем вам,
Кто пишет мне в ответ
На мою рассылку стихов
БлагоДарю!
«Пусть не поймаешь нейтрино за бороду
И не посадишь в пробирку,
Но было бы здорово,
Чтоб Понтекорво*
Взял его крепче за шкирку».
Владимир Семёнович Высоцкий
Ты прочла – и она… родилась! -
Ах, как же светло и здорово! -
Обратная наша связь –
Не то, что в село из города –
А слов Твоих нежная вязь –
Нейтрино Души – Понтекорво*
Их смог бы открыть. Вот ведь здорово!
Когда мы общаемся всласть,
А значит на то - Божья власть:
Ты пишешь мне с Радостью! Скорого
От Сердца привета – с норовом
Нейстрино–слова – мне дорого
Всё-всё, что Сердца ускорило.
В Тебе так легко нашлась
Любви настоящая страсть,
А значит – она родилась! –
Ах, как же светло и здорово! -
Обратная наша связь –
Не то, что… в село из города!
P.S. *Понтекорво, Бруно
«Бруно Понтекорво, Bruno Pontecorvo, в годы жизни в СССР Бруно Максимович Понтекорво (родился 22 августа 1913 в Пизе, Тоскана, Италия; умер 24 сентября 1993 в Дубне, Московская область, Россия) - крупнейший ученый, основатель экспериментальной физики нейтрино. Начинал работать в Риме, после 1936 в Париже, США, Канаде, Великобритании, в 1950 тайно переехал в СССР из политических соображений. Создал советскую школу эксперимента в области физики элементарных частиц.
Самый известный эпизод в жизни Понтекорво - его бегство в Советский Союз вместе с женой и двумя детьми, Джилло и Бруно. Доклад об исчезновении Понтекорво был заслушан в британском парламенте. Тремя месяцами раньше там разбирались обстоятельства дела физика Клауса Фукса, связанного с советской разведкой. В случае с Понтекорво заподозрили то же самое. Хотя официального подтверждения спецслужбы не давали, иные мотивы в то время казались невероятными. Сочли, что он украл какие-то ядерные секреты и теперь работает над советской водородной бомбой. В это время в Москве пацифист Бруно отказывался участвовать в советском атомном проекте, что впоследствии дорого ему стоило. Как в СССР его не подпускали к реакторам, так и за рубежом отказывались признавать заслуги Понтекорво перед физикой нейтрино. За работы, выполненные с использованием его идей, к настоящему времени трижды присуждена Нобелевская премия, все три раза - западным физикам.
Детство и юность
Бруно Понтекорво никогда не знал нужды. Родился в семье удачливого предпринимателя. Братьев и сестер было много, все красивые и одаренные. Старший брат Гуидо был знаменитым генетиком, другой брат – Джилло – стал кинорежиссером и лауреатом премии «Оскар». Среди братьев Бруно считался самым добрым и в то же время самым ограниченным. Однажды он услышал такое мнение в разговоре родителей и решил взяться за учебу.
Сам Понтекорво писал: «В школе я учился умеренно хорошо, но самым важным делом в моей жизни был теннис, настоящим знатоком которого я до сих пор себя с гордостью считаю». Бруно был чемпионом Италии в те годы, когда Италия была одной из ведущих теннисных держав. Выделялся Бруно не только спортивным характером и добротой. Он всю жизнь был необыкновенно хорош собой. По мнению советских женщин, даже не принадлежавших к значительному кругу его поклонниц, "это был человек, в котором природа собрала все, ну все что она дает и плюс голову. Это был просто образец творения, перл создания. Ни одна женщина не могла забыть Бруно, если с ним познакомилась". В присутствии тех, кто ему нравился, он краснел, но при этом говорил непринужденно и уверенно. Одно это покоряло женские сердца. И Бруно в изобилии вкушал радости земной жизни. Времени на учебу не хватало. По этой причине Понтекорво избрал своей специальностью ядерную физику. В начале тридцатых это была молодая наука, трудов по ней было немного, и изучать их приходилось недолго.
Первое открытие
Лаборатория ядерной физики Римского университета считалась гордостью итальянской науки и неплохо финансировалась. Ректор физического факультета Орсо Корбино был влиятельным сенатором. Почитаемый самим дуче изобретатель радиоприемника Маркони тоже мог замолвить слово за физиков. Бруно Понтекорво повезло – он начал работать в самом передовом научном коллективе. Руководитель группы Энрико Ферми устроил Бруно экзамен и счел, что он обладает средними способностями. «Физики делятся на теоретиков и экспериментаторов, - говорил Ферми, - если нет исключительной одаренности, лучше становись экспериментатором. Может быть, пригодишься для науки». Кроме того, руководитель группы увлекался большим теннисом и нуждался в партнере. Это также сыграло роль при зачислении Бруно в лабораторию. Первый же опыт Понтекорво привел к великому открытию.
Незадолго до того Ферми обнаружил, что облученный нейтронами объект становится радиоактивным. Вся лаборатория занималась тем, что облучала разные материалы. Наблюдательный Бруно обратил внимание, что облучаемое серебро на деревянном бруске становится более радиоактивным, чем на мраморном столе. Понтекорво убрал деревяшку – эффект пропал. Внес ее обратно – снова усиление активности.
Ферми догадался, что дерево как-то замедляет нейтроны и серебро легче захватывает их. 22 октября 1934 Ферми во дворе университета (ныне здание министерства внутренних дел Италии на улице Панисперна) погрузил источник нейтронов и облучаемое серебро в фонтан. Активность была больше обычного в полтора раза. Так было открыто замедление нейтронов водой, на чем была основана работа первых атомных реакторов.
Cенатор Корбино, сам также физик, посоветовал взять патент на замедление нейтронов. Впоследствии оказалось, что производство плутония в атомных реакторах для первых атомных бомб связано именно с захватом нейтронов. Этот патент американское правительство в принудительном порядке выкупило у авторов. Единственным, кому не досталось отчислений, был Бруно Понтекорво.
Подпольная коммунистическая партия
За участие в открытии Бруно получил грант на работу в институте Радия в Париже и уехал во Францию. Там он познакомился с эмигрантами-коммунистами и вступил в подпольную коммунистическую партию Италии. Его подтолкнули к этому события гражданской войны в Испании. Умелая пропаганда коммунистов преподносила эту войну как борьбу добра со злом. Дескать, Республика во главе с коммунистами хочет отдать землю крестьянам, а мятежники уничтожают мирное население. Одно только государство помогает республике – это царство света, Советский Союз. Там, в бесклассовом обществе, рождается новый человек, работающий из любви к труду, а не ради чинов и денег. Брат Джилло вспоминает, что Бруно без конца повторял эти речи и даже сбегал из кафе, недоев обед, чтобы успеть послушать по московскому радио бой курантов. «Голос нового мира», - говорил он.
В Париже Бруно встретил женщину своей мечты - шведку Марианну Нордблом. Она тоже происходила из зажиточной семьи и тоже симпатизировала коммунистам. Марианна стала первой и единственной женой Понтекорво. В решении Бруно приехать в Советский Союз она сыграла не последнюю роль. Считая коммунистические нравы более строгими, Марианна не возражала против отъезда в СССР, рассчитывая, что там Бруно будет подавать меньше поводов для ревности.
Пацифист Понтекорво и честь ядерной физики
Оставив Европу накануне ее захвата гитлеровцами, Понтекорво отказался участвовать в американском ядерном проекте. Понтекорво успел применить ядерную физику на практике в мирных целях до взрыва первой бомбы. Он гордился, что спас тем самым честь своей науки. В 1941 он предложил метод обнаружения нефти под землей с помощью нейтронов. Нефтяные компании предлагали Бруно условия одно выгоднее другого, но он отказывался от больших денег. Бруно предпочел строить исследовательский реактор в Канаде. Его занимала физика легчайших частиц – нейтрино, антивещество и другие удаленные от практической жизни проблемы.
«По всей видимости, - говорил Понтекорво, - мне не суждено заработать деньги на патентах, изобретениях и прочих подобных вещах».
По воспоминаниям Понтекорво, решение бежать созрело в нем после 1945: «К концу войны я находил аморальным поведение Запада в отношении страны, которая сыграла такую важную роль в войне против нацизма и заплатила такую громадную цену человеческими жизнями. Советский Союз для Запада - вероятный противник. Коммунисты против войны, и это важнее всего. Они, правда, за распределение без демократии. Но это уже не так важно». Бруно и Марианна пришли к выводу, что нельзя больше работать на капиталистические страны.
Бруно нашел способ войти в контакт с советскими спецслужбами и сообщил им о своем желании переехать в СССР. Это была более чем необычная просьба. Чтобы западные спецслужбы не помешали вывезти семью Понтекорво, нужно сделать все тайно. Решение о такой операции принимается на самом высоком уровне. Почему же советское руководство пошло на это? Может быть, причина в письмах Капицы Сталину о том, что в изоляции советская наука варится в собственном соку, и без знакомства с зарубежным опытом обречена на отставание. Нашу науку решили открыть, только это было открытие наоборот. Не выпускать же советских ученых за границу! Лучше привезти оттуда видного физика, которого охраняют хуже других. К тому же коммунист Понтекорво не мог разлагающе влиять на своих новых учеников.
Бегство
По воспоминаниям близких, семья Понтекорво приехала в Россию по Выборгскому шоссе. Поездка прошла без приключений. Из Хельсинки в машинах с дипломатическими номерами через советскую границу. Свою первую ночь в России Понтекорво провел в Ленинграде на конспиративной квартире в Адмиралтейском проезде, а дальше поездом - в Москву. Понтекорво поселился в Дубне, где только что построили самый мощный в мире ускоритель. Ему дали квартиру в Москве и роскошный по советским меркам особняк. Мимо дома гнали колонны зеков, строивших город ученых Дубну. Это зрелище не смущало Бруно. Он был счастлив: он тоже строит коммунизм.
Пребывание Понтекорво в СССР было засекречено до 1956 года. Никакой информации об американском атомном проекте Понтекорво дать не мог, и руководители страны об этом знали. Тем не менее, соответствующие ведомства проявили к нему интерес. Поначалу предполагалось его использовать на каких-то военных тематиках, но, естественно, он по-другому не мог, он наотрез отказался. Ведомства не настаивали. Товарищ Понтекорво желает заниматься опытами по регистрации нейтрино. Это неуловимая частица почти без массы? Очень хорошо. Ему никто не препятствует. В 1956 американец Райнес зарегистрировал нейтрино именно тем способом, который Понтекорво предлагал еще на Западе в 1946. Необходимые для этой работы реакторы имелись в СССР, но в отместку за отказ работать на военных отцу нейтринной физики не дали доступа к этим реакторам.
Генератор идей
В 36 лет Понтекорво довольно быстро выучил русский язык по произведениям классической литературы; он овладел им настолько, что русские сотрудники отдавали ему на редактирование свои статьи. Он сразу же включился в работу Института ядерных проблем АН СССР - ныне Лаборатория ядерных проблем Объединенного института ядерных исследований (Дубна).
В 1953 за цикл научно-исследовательских работ, выполненных на синхроциклотроне, ему была присуждена Государственная премия СССР. В 1958 Понтекорво был избран членом-корреспондентом Академии Наук СССР (академик с 1964). Его стали выпускать на международные конгрессы физиков в пределах социалистического лагеря. На конгрессе в Киеве в 1959 Понтекорво высказал идею опыта, позволяющего убедиться в различии моюнных и электронных нейтрино. Проверить это можно только на сверхмощном ускорителе в Брукхейвене, США. Опыт был сделан Ледерманом, Штейнбергером и Шварцем, за что они получили Нобелевскую премию 1988 года. Всего за эксперименты по идеям Понтекорво присуждено 3 Нобелевских премии (1988, 1995, 2002). О том, чтобы для проверки гипотезы советского физика Бруно Понтекорво выпустить в капиталистические страны его самого, и речи не было. Даже в родную Италию, просто навестить родственников, ему позволили только в 1978. Сначала Бруно было обидно, что ему не доверяют, в то время как его ученики ездят на симпозиумы в любые капиталистические страны. В 1990 году он признался итальянским журналистам, что его угнетало и другое: «в 60-е годы физика элементарных частиц в СССР была более или менее на одном уровне с западной; потом наступила деградация».
Своей объективностью Понтекорво нажил немало врагов в академической среде. Так, однажды он указал, что такую-то величину сотрудники академика Флерова завысили вдвое, а то и втрое. Флеров, в 1941 написал Сталину о том, что американцы работают над ядерным оружием и Советскому Союзу тоже пора обзавестись им, с тех пор пользовался в ЦК огромным влиянием. С тех пор он не упускал случая навредить Понтекорво.
Бруно также отказался подписать письмо академиков об антисоветской деятельности Сахарова. Прочитав текст письма, он заявил:
- Если Сахаров плохой, хотя я его знаю как хорошего, давайте мне аргументы, факты. Почему такое письмо?
- А вы что – газет не читали?
- C какого времени газета стала документом, по которому можно человека уничтожить?
Своим близким Понтекорво признавался, что согласен со взглядами Сахарова. Во время одной из последних поездок в Италию он говорил, что не ожидал увидеть советских коллег такими безразличными к коммунизму. «В Советском Союзе коммунистами становятся, чтобы сделать карьеру. Значительную часть партии составляют аполитичные бюрократы… Поворотным моментом для меня были события в Чехословакии в 68-м. Дубчек нравился мне, и я полагал, что его реформы решат те проблемы, которые есть и в Советском Союзе».
Тем не менее, никто не слышал от Понтекорво сожаления о своем решении переехать в Советский Союз. Согласно завещанию академика, у него две могилы - в России и Италии. Половина праха похоронена в Дубне, другая – в Риме, на кладбище Тестаччо, где много русских могил».
P.P.S. «Докладчик рассказал о происшествии, случившемся с Понтекорво много лет назад. Блуждая по окрестностям Дубны, Понтекорво заблудился, но к вечеру нашёл трактор, и тракторист взялся его подвезти. Желая быть любезным, тракторист спросил, чем именно Бруно занимается в Институте. Тот честно ответил «нейтринной физикой» (одним из создателей которой Понтекорво стал уже в 30-е годы). Тракторист вежливо сказал:
— Вы хорошо говорите по-русски, но всё же есть некоторый акцент. Физика не нейтринная, а нейтронная!
Рассказывая в Италии об этом происшествии, Бруно добавлял:
— Надеюсь, я доживу до времени, когда уже никто не будет путать нейтроны с нейтрино!
Комментируя этот рассказ, докладчик заметил:
— Теперь, хотя Бруно до этого не дожил, его предсказание, пожалуй, сбылось: сегодня люди ничего не знают не только о нейтрино, но и о нейтроне!»
В. И. Арнольд