МУЖСКАЯ ДРУЖБА
Мне не раз приходилось слышать шуточки по поводу ,так называемой женской дружбы- мол, нет ничего более непостоянного. Однако, что и мужская дружба отнюдь не всегда отличается алмазной твёрдостью, мне пришлось убедиться ещё в десятилетнем возрасте.
Однажды, весёлым летним солнечным деньком я и три моих одноклассника: Лёха, Манюся и Айратик отправились в лес ,вернее в лесополосу, которая, возможно и была чащобой тому назад лет этак двести, но со временем оказалась в черте города и не без помощи местных жителей значительно поредела, хотя назвать её лесопарком всё же не поворачивался язык.
Прихватив с собой соли, по бутылке воды закупоренной газетной пробкой, по луковице, парочке кусочков хлеба, да сырых картофелин мы через час были уже на единственной в тех дебрях поляне , размером с ковёр- самолёт.
Натаскали хворосту, развели костёр и стали ждать, когда прогорят угли и можно будет испечь в золе вкуснющую картошку.
А вокруг пейзаж ,как в сказке: разноцветные птички щебечут на все лады, кричат дурными голосами ,вконец одичавшие кошки и нет-нет, да и промелькнёт меж кустов хвостище покрупнее.
Кроны деревьев смыкались так густо, что редкий солнечный лучик мог протиснуться меж листьев. Чуть-чуть воображения и картошка превращается в батат, кусочки хлеба в маисовые лепёшки ,а вы сами в краснокожих индейцев неизвестного миру племени Гав-Гав-Мяу.
Самым хулиганистым из нас был Лёшка, несмотря на то, что мать его работала учительницей ,правда не в нашей школе. Так ,что , несмотря ни на какие пословицы, бывает, что яблоко от яблони откатывается ой как далеко. Хотя сказать по правде ,в те времена и среди учителей попадались некоторые, весьма скорые на раздачу подзатыльников.
Хронический троечник по поведению, Лёха деловито достал из-за пазухи рогатку. И так как по птичкам лупить мы ему не позволили, прицельно начал шпарить гальками по листьям.
Манюся, прозванный так старшей сестрой в младенчестве за естественные в таком возрасте габариты и так и оставшийся с прилепившемся на всю жизнь с несолидным прозвищем, затянул лихую разбойничью песню, подслушанную у взрослых во время многочисленных семейных застолий. Мне всегда было непонятно, как это взрослые – солидные отцы и матери семейств с этаким ухарством выпевали этот жуткий по своему смыслу куплет:
Мощным взмахом поднимает
Он персидскую княжну
И за борт её бросает
В набежавшую волну.
Видимо у взрослых, во время гулянок просыпаются звериные инстинкты первобытных предков. Ведь в будни они напевали совсем другие песни, думалось мне тогда. Однако, все мы, как попки, дружно подхватили лихой куплет, кроме Лёхи, в котором эти самые кровожадные инстинкты бродили, чуть ли не со дня рождения, без всяких там гулянок. -Сами песенки про душегубов распеваете, а мне даже по птичкам пошмалять не даёте - обиженно ворчал он…
Айратик (самый маленький ростом) изо всех сил дул на угли, так как среди хвороста порой попадались ветви, долго пролежавшие на сырой земле и впитавшие в себя её влагу.
Я же, сидя прислонившись спиной к дереву, разглядывал пёстрых птичек, названия которых, кроме воробьёв и синичек были мне не знакомы и представлял себе, что это разноцветные попугайчики.
- Пожар! – режущим ухо фальцетом завопил Айратик. Это загорелось, стоявшее в каком-нибудь метре от костра высохшее дерево -сухостой. Немедленно все запасы питьевой воды бесстрашных индейцев и разбойников в одном флаконе, были использованы не по назначению.
До протекавшей метрах в трёхстах зловонной речки Сутолоки про которую старики говорили, что до революции в ней водилась рыба и куда сливали свои сточные воды все расположенные вдоль её берегов предприятия - не набегаешься (кстати, впадала эта вонючка в красавицу Белую аккурат напротив городского пляжа).
Когда свечой запылал весь ствол погибшего великана, мы в первобытном ужасе дали дёру.
Не заметили, как перемахнули нашу местную Лимпопо и устремились в гору, к трамвайной линии, до которой добираться было ого- го сколько.
Мигом у каждого пересохло в глотке, как у заплутавшего в Кара -Кумах белого медведя.
И тут я вспомнил, что рядом , на Пятой районной улице живёт мой двоюродный дядя Гриша - известный весельчак и хлебосол. Однако, добраться до единственных во всей округе каменных полутороэтажных хором было не так-то просто. Дворец местного олигарха (а дядя Гриша занимал весьма высокий по тем временам пост-замдиректора промтоварного магазина) находился в глубине построенного ещё в девятнадцатом веке деревянного жилого массива, к которому вела узенькая тропиночка, стиснутая с обеих сторон высоченным забором. Заканчивалась она, открывавшейся вовнутрь глухой деревянной калиткой, к которой гуськом, как обезвоженный караван к цветущему оазису, потянулась наша до смерти перепуганная пожарная команда.
Благополучно миновав врата земного рая, мы направили свои дрожащие от пережитого ужаса и стремительного марш-броска стопы к вздымавшемуся неподалёку высоченному крыльцу.
Но не тут то было. Спеша промочить пересохшие глотки и залить пожар нутра ломящей зубы колодезной водой, мы не заметили привратника. А он, как оказалось не дремал…
Из громадной будки высотой с курятник, появилась огромная немецкая овчарка и прежде чем расколоть звенящий от тишины прозрачный воздух городской окраины оглушительным: «Гав!», свирепо зарычала, по мощности производимых звуков, не уступая работающему на полную мощность бульдозеру.
Но не ведала псина ,на кого нарвалась. Без всякой глупой похвальбы признаюсь, что в моём лице она обрела достойнейшего соперника. Самое первое, чему я научился в этой жизни, так это - орать благим матом. В бытность мою грудничком, мой двоюродный брат Володька, говорят, восхищался: -Ну и глотка! Быть ему певцом, не хуже Шаляпина.- Насчёт Шаляпина он, конечно загнул, но ,к примеру какой - нибудь попсовый фанерных дел мастер , по сравнению со мною - просто пискля. Кто не верит - пусть спросит того, кому хотя бы однажды посчастливилось слышать мой многодецибельный ор или хотя бы чих. Такое незабываемо!
Даже, когда я всего-навсего чихаю, некоторые особенно нервные дамочки временно принимают горизонтальное положение, а мой сын окрестил мой чих, не иначе, как богатырским.
-Фу- заорал я на понимаемом собаками языке нечеловеческим голосом. Зверюга застыла, как вкопанная.Пришлось повторить и окончательно сломить, чуть не сорвав голос :- Место!
Гигант развернулся и как нашкодивший щенок ужом юркнул в своё спасительное убежище.
Обернувшись на своих гвардейцев, мне пришлось стать зрителем весьма нелицеприятной сцены:
Лихая троица , как тараканы в банке ,отчаянно отталкивала друг друга всеми частями тела ,мешая открыть калитку. Кто-то ,зацепившись за косяк пытался подтянуться, но бессильно повис ,дрыгая ногами, как плавающая лягушка, после чего свалился кулём, подмяв под себя верных товарищей .Было смешно и грустно смотреть на эту кучу малу.
Но в это время вышел дядя Гриша и телом прикрыв зияющую амбразуру, скрывающую цепное чудище, пригласил пройти в дом.
С затаившемся в глубине сердца сладким ужасом слушал я на следующий день все сообщения местной радиосети, но ни о каких лесных пожарах не сообщалось ничего…
Повезло, как видно, дурням.
Больше полувека прошло с той поры, но когда при мне отпускают шуточки по адресу женской дружбы, перед моим взором немедленно возникают дрыгающиеся на фоне забора ноги одного из моих одноклассников и я начинаю прыскать в кулак, нервно подёргивая плечами, к великой радости шутника-мол удалась шутка-то!