Словно старик, он волочит крыла. Там, где пройдет – вдруг оживает мгла.
Тени бредут строем из темноты. Хрипло орут спятившие коты.
Только одна ночь у него на то
Чтобы поесть. Справиться с пустотой.
Ищет живых. Ищет среди огней. Нюхает ветер, слушает стук камней.
Ищет следы, забытые на земле. С каждой секундой все голодней и злей.
Сыплет минуты в черный холодный рот.
Давится с хрипом, харкает, но жует.
Полночь колотит прошлое, как горшки, липкой кутьей кормит его с руки,
Этого мало. Кровью жива душа. Ищет поживу. И замедляет шаг,
Там, где свеча теплится на окне.
Он, обжигаясь, тянет ладони к ней...
Свет не сочится сквозь костяную длань. Свечи погасли? Значит, пришел Самайн.
Значит пора на выход, тому, кто стар. Кто заблудился. Выгорел и устал.
И не помогут маски ни одному.
Чует он голод, слабость, вину и тьму.
Полночь Самайна – время для мертвецов. Только безгрешным можно открыть лицо.
Все остальные пусть разожгут костры. Чтобы согреться – хватит одной искры.
Голод Самайна властвует над людьми.
«Страха и крови...»
Слышал? Иди, корми!