Соловушка, пронзенная стрелой!
Ты падаешь… а, может быть, взлетаешь,
и все вокруг белеет и светает,
зарей весенней плача над золой.
Надгробный мрамор, словно аналой,
где жизнь твою короткую листаю,
и где страница, стертая, пустая,
мне отвечает горечью былой.
Небес безмерность над земной юдолью
уже зовет. Пора отдать поклон –
дни все быстрее, ночи все короче.
Растроганный твоей последней болью,
я отзываюсь, как печальный звон
далекой колокольни Санта-Кроче.
Все относительно. Смерть трагична. Смерть в юности еще трагичнее. Но сравните - смерть в юности среди любящих и оплакивающих, или одинокое умирание старика.
Здесь образ смерти в юности. Не видел ничего подобного, и этот памятник, хоть и не относится к числу наиболее знаменитых во францисканском монастыре Санта-Кроче, запомнился. Плачущие птички, сентиментальность, трогательность. В каком контрасте с суровым кенотафом Данте, величественными гробницами Микеланджело и Макиавелли... А все-таки ее показываю.
И, в качестве постскриптума. Сонет сочинился там же, во Флоренции, в мансарде старого дома в 10 минутах ходьбы от Санта-Кроче. Причем я не знал тогда, кто покоится, но угадал, назвав соловушкой.