Что рассказать, юный друг, о войне?
Служил связистом в минометном эскадроне
Кавалерийского корпуса Белова генерала.
Много солдат якутов там погибло…
В разных частях сражались под Москвой.
Провал операции под Вязьмой.
Со штабом полка, как связной,
Попали в деревню из Смоленской.
Полгода воевал в суровом тылу врага,
Раненный в госпиталь направлен был я.
В апреле пошёл в свою часть боевать,
Пытались вырваться из окружения,
Но потерь в части всё больше.
Последний бой. Команда «вперёд!»
Под град вражеских пуль в атаку?
Стою, опасно. «Не пойдёшь, застрелю!»
«За Родину! За Сталина! Ураа!» Кричу и бегу.
Попался под пули. Слышу команду: «Назад!» Лежу.
Среди своих. Отправляют на перевязку.
От роты остались десяток солдат…
Отправят на «большую землю» говорят.
Ждём самолёт. Таскают только ночью.
Полетим, хоть последней очередью.
Но налетел вражеский самолёт
И направил на нашего пулемёт.
Пришлось самолёту нашему улететь.
«Дальше санитарным рейсам нету пути».
Сказали всем, у всех больных слёзы.
«Дальше кто-как умеет спасайтесь, враг близок»
Началась паника. «Фашистам не оставляйте,
Лучше здесь же нас убивайте».
Я к четверым раненым присоединился,
Решивших в лесу от немцев спрятаться.
Днём прятались, по ночам продвигались,
Ели грибы, голодали, иногда у жильцов просили.
Окруженцев встречали, в группу нас не пускали.
При рассвете однажды на нас вышли фашисты.
Старший говорил, «руки поднимем, а то застреляют»
А я лежу-нет сил подняться, думаю «Пусть убьют».
Стало очень больно спине, мерещится что-то красное.
Очнулся, меня друзья поднимают, а то застрелили бы.
Так мы попались, раненые солдаты, у немца в пленные.
Скоро немец у меня сапоги мои отобрал,
Порванные немецкие ботинки вместо обуви отдал.
Придрался к этим ботинкам другой фашист
Со словами «Партизан! Немецкий солдат капут!»
«Пришёл теперь мой конец», подумал я.
От приговора выручили друзья опять меня.
Однажды бросили нас в амбаре одном,
Старушка одна подошла сердобольная
И кинула с посуды сухари нам.
Охранник бил автоматом бабушку,
От боли сильно кричала бабушка добрая,
А мы собирали с земли те сухарики.
Те хлебные сухарики такие вкусные были,
Аж в глазах после них просветлело.
Однажды нас кинули в церкви одной,
Множество раненых нас построили в строй.
Вдруг в стороне от людей взрыв прогремел,
Русский солдат себя гранатой взорвал,
«Родился в России и в России умираю»
Последние слова того солдата передаю.
В тот день была гроза с обильным дождём.
Утоляли грязной водой нестерпимую жажду,
Из заполненных дождём ямок напивались всласть.
Нас гоняли под конвоем не давая упасть,
Падавшего избивая и грызть собаке давая,
От строя сбившегося расстреливая,
Довели нас до товарного поезда на ЖэДэ.
С большим трудом с вагона спускались,
Немцы пинали, нас как груз кидали,
Сотни солдат друг на друга свалились.
Терял сознание, голова кружилась.
Очнулся: меня тащат с собою друзья,
Оказалось, привели на лагерь у Вязьмы.
А назавтра я оказался в лазарете,
Потом узнал: в смертников-доходяг палате.
Наши врачи пленные за нами ухаживали,
На шинелях своих, частью прикрываясь, мы лежали.
Ежедневно уносили солдат мертвых,
По пятьдесят - шестьдесят людей закапывали,
Вместо них вносили других больных-тяжёлых.
Есть не хотелось, подобие супа с соседом делюсь,
По 100 граммов хлеба дают, в пилотке коплю.
Санитары лишь смертников считают.
Вижу, сосед мой сибиряк уже не дышит,
На шинели уходящего сотни вшов копошатся.
Своих вшов много, подальше от этих попросился.
Видать, смерть меня не берёт, аппетит появился,
Сухарики свои начал я грызть из запасок.
Внимание врачей, наконец, я привлёк.
В другую палату перевели, жизни моей пока не конец.
Постригли, одежду ошпарили, в бане помылись.
Как живой скелет были мы голыми, удивились.
Перевязку ран начали делать, наконец.
Из Батара, в том лазарете, скончался мой земляк.
Из пастей смерти спасли меня,
И на этот раз, русские братья.
Видел санитара, за дополнительный паёк,
Выносил в яму гурьбой их, бросал умерших,
Думаю, там много лежат без вести пропавших.
Сорок третий, зима, перед рождеством.
Говорят, кинули из самолёта листовки:
«Вечером бомбить будем Вязьму, берегитесь!»
Горели цистерны с топливом от нашей бомбёжки,
Станция рядом с нашим лазаретом,
«Понюхайте русской бомбы» кричали в лазарете,
От ударной волны я был контужен.
Узнали, бомбы от бригады лётчиков-женщин.
Весной перевели нас на запад Белоруссии,
Потом Латвия и в лагере «Эва»в Эстонии.
Нас предатели-полицаи балкой деревянной били,
Один кричал: «Выходите на работу сталинские соколы».
С украдкой пленные некоторым мстили,
В уборной убитых предателей находили.
Однажды таскали доски для барака,
Фашист бил меня балкой, у меня сил нет,
Хоть со всей силой стараюсь поднять,
Видно, меня кто-то пожалел, отнял у меня доску,
И кто-то в гражданском с фашистом спорил,
А я на четверёнках успел, хоть, улизнуть.
Так по ниточке чуть миновал я смерть,
По доброте русских друзей я несколько раз.
Весной из «Эвы» мне предложил убежать
Вместе с ним пленный Гриша, худенький:
«Я должен выполнить, «Особое задание»,
Но попался в плен, однажды убегал, но поймали",-
Говорит -"Мне нужно обязательно убежать»!.
«Но я то сам еле двигаюсь, как я смогу»- думаю.
Да наши ноги с деревянной колодкой.
Ноги обмотаны тряпкой, что крепится проволокой.
Немецкие, закрашенные в тёмно-зелёный,
Кители, с белыми словами «пленный».
Через несколько дней нас погнали на строй,
И побегших из плена тут били розгой.
Одному двадцать пять присудили ударов
За побег повторный вдвойне больше ударов
На четверёнках один еле-еле поднялся
А Гриша, бедный мой знакомый, так и остался.
Зашёл из кухни один из лагеря однажды,
"Фашисты съели" плачет наш пленный
Стояли за окном, что добавят суп с надеждой,
Но подошли тут фашисты с собакой
И напустили свору собак на пленных.
Так учили изверги собак на живых.
После Гриши предлагал один мариец мне побег,
Но у побегших двоих собаки жилы вырвали с ног.
План нарушил наш от собак этих страх.
К осени мы в Риге, фронт, кажется, близок,
Нас на запад хотят перевезти, ходит слух.
Дом с открытыми дверями в пути мне попался,
В этом доме подумал вот бы остаться,
Поднялся по ступеням и в углу затаился.
Но стук сапог солдатских и дыхание собак…
Поднимаясь по лестнице, прошли на крышу,
Человеческий вопль идёт оттуда сверху.
Вышел из дома от воплей этих с испугу.
Спасся здесь ещё раз от верной смерти.
Жёстко обидно - не мог убежать из плена,
Но дальше Рижский морской порт.
Увезли в Германию «Полен- посты»
Множество разных народов в плену.
И тут встретил земляков своих
Отправили нас в «Востергольсер»
Это для сотни лагерь пленных,
Но остались 25 из них.
Доставали в той местности нефть
По 3-4 под конвоем таскали работать
Русские выручали украв из пашни картофель.
Днём колючие проволоки, ночью под замком.
Однажды бомбёжку авиапорта слышим
Ночью самолётом американским.
Нас было 25, осталась половина- убежали видимо…
Раздали хлеб с сыром, сказали утром переведём.
Вдруг вечером ночной самолёт
Расстреливал лагерь из пулемёта.
Мы постучали: «откройте дверь, а то сгорим!»
-Говорит наш земляк Кузьмин. Открыли.
На своём языке сговорились убежать.
Мы трое имеем кусачку, сделали лаз,
Побежали в кромешной тьме в ближайший лес.
К утру нашли местность с ямой, укрылись травой
Кузьмин ушел на разведку- там три немца курят,
Пошёл Иванов сказал, что они спят.
Высказался я: « Возьмём их оружие, ударив по головам палкой.»
Кузьмин возразил: «Не будем рисковать»
Немцы исчезли , когда на разведку пошёл я опять.
Увидели одного с двумя лошадьми на пашне.
Сказал, что зона нейтральная, оставил свою долю пайка нам.
Вечером вернулись в лагерь. Оказался пустой
А в лагере для французов люди от нас сбежавшие.
Пошли к ним, нашли знакомых пленных
Среди них и женщины, девушки высланные.
Ночь провели тревожно в догадках.
К утру звуки моторов - американские танки,
Грузовые с лёгкой артиллерией и солдаты.
Водители негры, а мы стоим у дороги.
Братья пошли, пожарные машины привели,
Переделав их как автобусы, нас на запад повезли.
Нашли деревню, приказали нам здесь поселиться пока.
Я назначен поваром с одной бабушкой.
Начался скромный митинг в честь победы.
Десяток дней ели сытно наконец,
Дождались Красной Армии, радостный митинг.
Союзники повезут вас до советской границы,
А дальше пойдёте сами пешком указали.
Ура!!! Организовали роты, взводы.
Земляки попали в один взвод.
И всё таки мы выжили, прошли три года в аду,
Умирали и выживали сколько раз!
Как много наших без вести пропавших
Погибли или прошли такой ад и не выжили!
Извините, это мой черновик. Время от времени буду исправлять. Меня так взволновало воспоминание Алексея Васильевича Андреева бывшего моего коллеги, книгу воспоминаний на якутском языке я прочитала только недавно, а раньше не знала о нём ничего. Уважала как очень хороший учитель труда. Бывшие пленники Вера Захарова- первая якутская лётчица, Михаил Заболоцкий и Алексей Андреев (на фото 1946г) на свои средства издали книгу о воспоминаниях многих солдат пленников из Якутии. О Михаил Андреевиче Алексееве я писала здесь под названием "Учитель от бога".Правду жизни о пленных должны знать все. У меня эта работа как черновик. И я её не закончила. поторопилась пока так написать, не до конца. Так как еду в деревню, где с интернетом трудно будет писать. Но я её ещё дополню потом. Алексей Васильевич несмотря все трудности выжил благодаря русским солдатам, спасавшим его несколько раз. Об этом он пишет с благодарностью. И немножко не хватило до 100 лет. Выжил и столько лет прожил! Дополнила историю плена Алексея Васильевича.
Дошли пешком 2 июня до города Волков, прошагали 1100 километров.
Мой батальон привели в шахту Нежданная города Шахты Ростовской области.
Зиму провёл здесь на этих шахтах.Приехал домой в 1946 году летом.