7.08.04 Будто первая жена Павла приехала к нам в гости. Павлик держится молодцом, не проявляя чувств выказывая видимое равнодушие. Но я знаю, что самым показательным будет расставание. И, вот, она уезжает, т.е. наступает час отъезда. Я хочу застать эту пару в момент прощания и для этого иду через какие-то комнаты, коридоры, встречаю каких-то людей и, наконец, выхожу во двор и застаю Павлика за самым прозаическим занятием: он рубит дрова.
Поднял на меня глаза: он равнодушен – я возбуждена.
Он понял, что я искала и так же продолжает свою работу. Но я знаю, что он способен скрывать свои истинные чувства – он артист – и не успокаиваюсь.
Снова я иду по пересечённому большому двору, напоминающему котлован, с трудом делаю ступеньку из песка, поднимаюсь наверх, иду по комнатам, коридорам, комнатам и – наконец, попадаю в помещение, где вижу то, что предчувствовала, а именно: опухшего от слёз Пашу, сидящего рядом с ней. Говорит он, , говорит горячо о своей любви, выливает все слова нежности, накопившиеся за эти многие годы, говорит, задыхаясь от горя.
Я подхожу к ней, лежащей прямо на полу и начинаю ей вертеть уши, приговаривая: «Видишь, какая она притворщица, показывает при тебе свою беззащитность, вызывая в тебе желание оградить слабую, такую податливую, к тому же, любимую, она знает, женщину. И, действительно, она мне совсем не сопротивляется, голова её покорно мотается. Паша не двинулся – он боится потерять семью.
И тогда я говорю: «Ты все эти годы скрывал, что сердце принадлежит другой, я тебе была верной подругой, а ты меня использовал, как тебе было удобно. Уезжай вместе с ней – ты мне больше не нужен. Верно папа когда-то о тебе говорил: «Двуликий Янус».
Здесь, видимо, я проснулась и долго и горячо ещё продолжала мысленно говорить, всё в том же духе (я думаю, что уже проснувшись) потому что речь моя была очень длинной. Паша мне так ничего и не сказал, но он даже плакать перестал, поняв, что случилось непоправимое, что он меня потерял, когда я призналась в понимании своей роли, как надёжной, скучной опоры, чёрствой корки хлеба для него.
Он понял, что жизнь его круто меняется и не получится более, как бы ему и хотелось – жить с одной – а любить другую. Эту фразу я тоже включила в свою длинную речь, но больше ничего вспомнить не могу.