Пишу это, сидя за столом, на котором стоит молдавское вино «Изабелла», рассыпана брусника и лежат наши две сыроежки.
Настаивается чай из мяты, в пакетике арахис... А Люба? Люба ушла ужинать в столовую дома отдыха.
Надо бы чистить зубы флоссингом. Не ей, не ей. Мне. На всякий случай.
*
Фарфоровая чашка утра, Вербилки-свербилки.
She is the woman! She smiles. I shall take her abroad.
Фарфоровая чашка утра — небо!
Наш день с ветрами. И река Дубна.
Разбитый cтapый храм. Вербилки. Верба?
Смешалось всё. Сияние — Она.
Люб, ты со мной. С женою я развёлся.
Любить не может, только сыск и секс.
Но с жёнкой я не очень-то поролся.
Опять гребу. И от весла лишь плеск...
А чашка утра вовсе не разбита.
Тускнеет лоно вод. Наш окоём — фаянс.
Щека холма дождём из слёз полита.
И проклят час, когда упущен шанс.
Четвёртый день. Поголубела чаша
Из тонкого небесного стекла...
Путь первой жизни Любою украшен;
И эта жизнь почти что истекла.
*
Вот пятый день — и уезжает Люба
В какой-то свой домок, в Электросталь,
Там ждёт её родимая голуба
И там настанет для неё февраль.
А для меня долины, Аппенины...
Когда-то предки увидали Рим,
Приплыв из отчуждённой Палестины...
Вторая жизнь не только мне. И им!
Прощай! Ни ты и ни жена со мною.
Забудешь лодку, поцелуи, пыл.
Ты просто тень, небытие такое,
В котором я морщинку уловил.
Через пару недель я не выдержал и поехал на электричке в Электросталь. Пошёл в милицию: «Найдите мне Любу». Куда там...
Так она никогда и не узнает, что о ней, для неё вырвались стихи.
Сентябрь 1978 года—январь 1998 года.