Закоулки, перекрёстки, асфальт разбитый,
Я хотел бы видеть звёзды, но глаза залиты
Потом. Исполинская пята давит сок из тела,
Солнце чёрное взошло - свет остался белым.
Наше счастье затерялось среди нор мышиных,
Сверху грохот, мчатся боги в дорогих машинах,
Слышу стоны приглушённые, скрипят пружины,
Отдалась Венера подворотен снова за гроши им.
Время не лечит,
Лечит игла и стопка.
Мы слепые скарабеи в жестяной коробке,
Катим шар навозный, в ямы, что нам наметят,
В них однажды пробудятся и наши дети.
Время не лечит,
Лечит тоска и злоба.
Мы тупые аскариды пустой утробы,
Паразиты всего сущего, на нас не ставят,
Ждём. Придет последний час, когда нас раздавят.
Междометия, как догма, здесь слова бессильны,
Кровь в артериях разбавят кислотой синильной,
Спите! Спрятав выбитые зубы для волшебной феи,
Под подушку, она ночью соберёт трофеи.
И Венера подворотен, просыпаясь утром,
Прячет грязь и синяки под платье с перламутром,
Она чувствует, что снова заслужила кару,
В море каменных деревьев, Аокигахара.
Время не лечит,
Лечит игла и стопка.
Мы слепые скарабеи в жестяной коробке,
Катим шар навозный, в ямы, что нам наметят,
В них однажды пробудятся и наши дети.
Время не лечит,
Лечит тоска и злоба.
Мы тупые аскариды пустой утробы,
Паразиты всего сущего, на нас не ставят,
Ждём. Придет последний час, когда нас раздавят.