Сколько лет уж рабство длится,
Все вокруг – кромешный мрак.
Где родимая станица?
Где земля твоя, казак?
Не привыкнуть к рабству, к боли,
К вечным палкам и бичам,
И угоднику Николе
Я молился по ночам.
«Отче Праведный, Никола,
Возврати свободу мне.
Дай свое увидеть поле,
Снова ехать на коне,
Вновь стать в строй казацкий славный,
В церкви Господа молить,
И за слезы православных
Басурманам отплатить».
Как-то праздник был у горцев.
Выпал мне свободный день.
Помолившись Чудотворцу,
Я поспать улегся в тень.
Каждым выпавшим мгновеньем
Нужно было дорожить.
Сплю, и было мне виденье –
Подошел ко мне старик.
С посошочком суковатым
И с бородкою седой,
Улыбнулся хитровато,
Русский дедушка простой.
«Скоро кончатся мученья.
Ты, казак, не унывай:
Слышал все твои моленья
Чудотворец Николай.
Всем потом еще расскажешь,
Как от горцев был спасен».
Вздрогнул я во сне и громкий
Кандалов раздался звон.
Я открыл глаза, а солнце
На закат уже идет.
Вдруг гляжу – жена черкеса
Что-то мне поесть несет.
Осмотрела все оковы,
Кандалов моих замок.
С ней мальчишка был бедовый –
Черкешенок-огонек.
И ему моя хозяйка
В руки сунула ключи:
Мол, ключами поиграй-ка,
Не мешай мне, не кричи.
А мальчишка просто крошка –
Года три ему, ну пять.
Поиграл он так немножко,
Бросил их, пошел гулять.
Я схватил ключи скорее
И в лохмотья спрятал их.
Думал я: «Пускай стемнеет!»,
И лежал печален, тих.
Ночью сбросил я оковы,
Ото всех меня скрыл мрак.
Я уже свободен снова!
Я уже опять казак!
Без оружия, но ВОЛЕН!
До своих я добегу.
Помолюсь опять Николе,
Буду мстить за Русь врагу.