Дождливое городское утро. Молоко уже выпито, и самое время вздремнуть на стопке книг у окна, изредка лениво поглядывая с высоты мокрых крыш на размытые фигуры прохожих, бесцельно бегающих по лужам собак, на редкие нахохлившиеся запятые оставшихся зимовать птиц на пустых ветках деревьев. В квартире все ещё спят, и можно неспешно подсчитывать стекающие по стеклу капли, мурлыкая очередной романс. Время, когда начинается первая смена работы домашним котом…
Но какая-то странная белая птица опустилась на подоконник у приоткрытой створки окна.
- Любезный, прежде чем протягивать лапу, подстригите коготочки и поздоровайтесь, - сказала она вдруг.
Серый полосатый Кот от неожиданности подскочил, запутавшись в раскрывшейся книге, и долго не мог нацепить пенсне на мокрый нос между навострившимися ушами. Пенсне носилось исключительно для солидности и использовалось в мирных целях в зависимости от обстоятельств: дальнозорок – не разберу, куда пропал кусок сыра; близорук – уборка комнаты сегодня не моя.
- Да-да, с вами, кошачьими, всё так непредсказуемо, - продолжала белая птица, оказавшаяся при внимательном рассмотрении маленьким Ангелом с промокшими крыльями, - не поймёшь, где начинаются и кончаются ваши кошачьи игры: ластитесь, вызываете умиление и нежность, привыкаешь к вам, а потом… Совсем, как женщины! Даже с дельфинами, плавающими ночами в океане звёзд, проще разговаривать!
- Ангел? С утра? Что я вчера читал на ночь? – вырвалось у Кота.
- А учёный кот, лежащий на открытом томе Кастанеды, не вызывает удивления? Я уж не говорю о ваших зарубежных родственниках, шествующих по миру в сапогах или в мультяшном образе, да и прочей околохудожественной шпане…
- Я сирота, - обиделся Кот, - символ одиночества и неблагодарности, но самый… нежный и домашний друг человека.
-Да, - легко согласился Ангел. – Вот и я к нему... Надеюсь, что правильно приземлился.
- А Вы адресом не ошиблись? – всё ещё обижаясь за дальнюю неизвестную родню, съехидничал Кот.
- Как тут можно ошибиться? Я, конечно, летаю недавно в ручном режиме, но дом между Крепостью и Стрелкой Васильевского нам, ангелам, хорошо знаком. Ведь не только туристы и новобрачные приходят сюда, но и мы прилетаем… Стихии здесь - места силы, - Ангел, подмигнув, показал на страницу открытой книги.
«Места силы в городе и философствующий Ангел на подоконнике – подумал Кот, - это уже не мистика, это…»
- В правильном направлении размышляете, - откликнулся Ангел. – Никакой мистики в этом нет, всё материально и объяснимо. У Невы здесь самое сильное течение, энергия воды запредельная. Ну а я… - он пристально посмотрел в зелёные кошачьи глаза, - вестник, принёс весточку и хотел бы её вручить лично.
- Но Его нет дома. Он, как обычно, с восходом ушёл на работу, - почему-то забеспокоился Кот. – Могу я передать, или Вы подождите: я приготовлю чай. С молоком…
Ангел заглянул в комнату. В дальнем углу дремало старое пыльное зеркало, в которое давно никто не смотрелся, сумрачная библиотека просыпалась, потягиваясь, за диваном слышалось тихое шуршание конфетных обёрток. На каминном столике спали личные вещи: чёрный зонт, давно потухшая трубка, стальное перо и закрытая записная книжка. И только около кресла напряжённо замерла в ожидании высокая статуэтка танцующей балерины.
- Вы нас нисколько не побеспокоите, - сказал миролюбиво Кот. – Мы в этом мире давно живём вместе, но часто в разных горизонталях и временах.
- Нет, ещё слишком рано для чая… и для вестей, - решил белый маленький Ангел. – Увидимся – совсем скоро…