Белая мгла в Антарктиде.
Из-за сильного рассеяния световых лучей там исчезают полностью тени, пропадает линия горизонта, и небо сливается с землей в одно невесомое молоко.
Неразличим и рельеф под ногами, отчего при ходьбе можно неожиданно наткнуться на снежную стенку или свалиться в невидимую яму.
С белой мглой сталкивались уже первые исследователи внутриматериковой Антарктиды. Тот же Руал Амундсен характеризовал ее так: «Это мгла – очевидно, младшая сестра тумана – страшно неприятная штука» («Южный полюс», 1912; 2010). Чрезвычайно опасно это явление при полетах, и в будущем белая мгла еще станет причиной трагических авиакатастроф.
Американские летчики образно называли это явление полетом внутри шарика для пинг-понга. Известен случай, когда пилот, летевший в белую мглу, вдруг почувствовал, что самолет уже не летит, а катится на лыжах по снежной поверхности. К счастью, все окончилось тогда благополучно.
Миражи.
В ясные и морозные дни в Антарктиде возникают так называемые «верхние миражи», свойственные полярным странам.
При ясном солнце и высоком атмосферном давлении в холодном приземном воздухе образуются слои с различной температурой и плотностью.
В подобных условиях возникает рефракция: внутреннее отражение световых лучей на границах различных по свойствам воздушных сред.
В такие дни горизонт как бы приближается к наблюдателю, и все объекты увеличивают свою высоту в 2–3 раза. К примеру, скалистый островок Адамс, отстоящий в 20 км западнее Мирного и различаемый обычно в форме черного пятнышка, казался в такие часы расположенным всего в нескольких километрах.
С мыса Мабус отчетливо видны далекие айсберги, весьма увеличенные в высоту и приподнятые над горизонтом, иногда даже в перевернутом виде. Временами кажется, что Мирный окружает громадное полукольцо айсбергов, висящих в холодном воздухе .
Мне и самому приходилось наблюдать подобные миражи в Западной Антарктиде. Находясь на плоском шельфовом леднике, мы вдруг увидели с расстояния в два десятка километров далекие айсберги и берега бухты Нурсель, приподнятые над горизонтом.
При этом они чуть вибрировали в воздухе, подтверждая свою бесплотность.
Зрелище это буквально волшебное и завораживает примерно так же, как впервые увиденные в детстве картинки калейдоскопа.
Иллюзия цвета
Кто лучше всех разбирается в цвете? Конечно, художники.
Так Игорь Рубан, оказавшись на станции Мирный, с первых минут поразился необычайно высокой прозрачности воздуха.
Нечто подобное он наблюдал лишь в отдельные дни на высокогорных плато Памира. Воздух оказался совершенно невидим, что обуславливало резкую оптику окружающих пространств.
Из-за отсутствия воздушной перспективы (синеватой дымки) удаленные предметы не теряли своей окраски и четкости очертаний. Снег не синел и не темнел, а оставался все таким же белым до самой линии горизонта. И даже удаленные тени на нем не теряли свой ярко-синий цвет, а потому как бы висели в воздухе.
Освещение казалось более сильным, чем в тропиках, ибо ничто не смягчало солнечных жгучих лучей. Без очков ходили только пингвины да он, художник, обязанный рассматривать пейзажи невооруженным глазом.
Белый загрунтованный холст смотрелся грязным пятном на фоне окружающих снегов. А цветовая гамма вокруг была столь густа и насыщенна, что художник даже боялся разбавлять свои краски из тюбиков.
Он так и писал станцию Мирный: ярко-желтые домики, оранжевые куртки, черные очки, синее море и сверкающий под солнцем снег.
В другой раз Игорь Павлович нарисовал маслом айсберг с большим синим гротом. Видевшие натуру полярники указывали художнику, что синий цвет на картине недостаточно силен.
Действительно, настоящей сочности цвета не удавалось найти с помощью всей гаммы синих красок, имевшихся на палитре.
Однако через месяц, когда сгладились зрительные впечатления (они уже покинули Антарктиду), те же полярники осторожно спрашивали: а не слишком ли ярко взят синий цвет ледяного грота.
Вот такая она, непредсказуемая и изменчивая красавица Антарктида.