Хелмут Бергер
Ноември е и с дребни хитрини залъгваме следобеда.
И като стока в магазин— излизаме от мода.
Сред платове, часовници, бельо и мебели неподредени
в екрана на витринното стъкло се чекнат голи манекени.
По парапетите— врабци... Защо не отлетите в странство?
Сега не струва счупен грош безсилното ви постоянство.
Край калните подметки и палта мотае се живота ни.
По улиците тропаме
и шляем се безропотно.
Ноември с мързеливите души отива с нас на кино...
Там Хелмут Бергер ще ни утеши за час и половина.
Ще зяпаме с балкански интерес американеца от Швеция
и той накрая ще умре. До другата прожекция.
Очакват ни софийската мъгла и сводничещи лампи
и ние ще усучеме тела из русолявите им лапи,
нощта ще се измачка, ща заври от пот и от пъхтене,
докато най-накрая съберем пари, за да възкръсне Хелмут...
Ще дрънкат скандинавски студове в междусезонната ни касичка,
а ние ще се гаврим с богове— за няколко петачета.
Георги Рупчев
Гельмут Бергер
Ноябрь уже. Трудов после мы шоппингуем вроде.
И как товар, что не бежит, уже не в моде:
настольные, постельные, настенные и стенки.
С витрин на нас глядит лом голых манекенов.
На парапете— воробьи... Долгого вам странствия!
Тут грош цена бессильному вашему постоянству.
Жизнь, наравне с подмётками и полами, короткая:
мы топаем и хлопаем,
мы шляемся безропотно.
Ноябрь души наши шлёт куда? Ленивые, в кинотеатр...
Утешит Гельмут Бергер их часа на полтора.
Разинем варежки, село, на амееврошведа.
В конце, до нового сеанса, да сгинет он до света.
Нас ждут столичный туманок и фонарики-сводники.
Мы им за так, блондинистым, тела сдадим, свободненько.
И ночь завертит колесом белыми как неграми,
покуда денег не скопим на воскрешенье Бергера...
И пятакам бы век звенеть валясь в копилки наши,
а нам— богов полицезря, столочь их в грязь и кашу.
Георги Рупчев