Ассель Галина,Лауреат третьей степени в номинации "Дураки и дороги"
***
Сегодня праздник – Рождество. Удивительное время: ожидание чего-то светлого, чудесного, непредсказуемого. Марине кажется, что в это время её мысли выше и чище, как высокое небо и яркие звёзды. В такие моменты особенно хочется быть добрее, терпимее и непременно творить хорошие дела для людей.
В выходные дни Марина гостила у друзей. Они уговаривали её остаться ещё на денёк, но она любит проводить свободное время дома. Тем более что выдались праздничные дни, и можно будет хорошо выспаться. Распрощавшись с друзьями, Марина добралась до автовокзала и встала в огромную очередь. Рейс Новокузнецк – Междуреченск был последним, и каждый стоящий в очереди волновался: достанется ли ему билет? Волновалась и Марина. Но, слава Богу, билет ей удалось купить. Через некоторое время объявили посадку, и толпа ринулась к приближающемуся автобусу.
Проверив билет, женщина-контролёр, видимо, смертельно уставшая к концу дня, недовольным тоном коротко бросила:
- Проходите!
В автобусе тускло горели лампочки. Марина посмотрела на билет, чтобы убедиться какой номер её места. Ей показалось, что стоит цифра тринадцать. Она не придавала большого значения этому числу. Найдя нужное кресло, Марина была несколько обескуражена увиденным – занимая почти два места, уже восседала дама очень аппетитных размеров. В этот момент её грубо подтолкнули и развязным тоном спросили:
- Эй, тётя! Долго стоять будешь? Людей не задерживай! Слышь, у тебя какое место?
- Тринадцатое… - повернув голову, ответила Марина высокому хамоватому мужчине средних лет.
- Подожди-подожди! Как это тринадцатое? У меня тринадцатое! А ну, покажи! – возмутился он и нагло вырвал из рук Марины билет. - Ты чё, тётя, ослепла? У тебя же восемнадцатое! - дыхнув перегаром, прокричал он ей прямо в ухо.
- Восемнадцатое? Отлично! - и, вырвав свой же билет из рук неприятного типа, Марина направилась вглубь автобуса.
Между тем пассажиры, шумно толкаясь, высказывая другу претензии, рассовывая сумки и пакеты, кое-как расселись по своим местам. Рядом с Мариной присел молодой паренёк, чему она была несказанно рада.
Как только шум чуточку стих, все услышали:
- А я тебе говорю: ужмись как-то!.. - настаивал мужской голос.
- Как ужаться-то? Ты, чё, офонарел? - услышали пассажиры в ответ и, как по команде, замерли.
- Не-е… А я куда сяду?! - не отступал мужчина, недоумевая.
- Не хочешь – не садись! - парировала женщина.
- Да не войду я сюда! - не сдавался мужик.
- Не войдёшь? Ну и стой! - держала оборону женщина.
- Отрастила такую «корму», так покупала бы два билета! - выпалил мужик, видимо, решив пронять спесивую даму, «задев за живое».
- Хам! - пронзительно взвизгнула женщина.
И было в этом коротком, но ёмком слове вложено столько боли и обиды…
- Хоть шубу-то сними! - продолжал напирать мужик.
- А ты мне её покупал, чтобы снимать?! - взбесилась женщина. - Ишь, чего захотел? Сними-и..! Может, прикажешь ещё чего-нибудь снять? Я тебе сейчас сниму-у..! - многозначительно пообещала она ему.
- Мадам, ты меня лучше не выводи из себя… Давай, всё по-хорошему решим… - понизив интонацию голоса, говоря с придыханием, уже теряя самообладание, пытался урегулировать ситуацию мужик.
Слыша перепалку, пассажиры покатывались со смеху. Некоторые, подзадоривая обе стороны, вставляли «солёные» словечки, тем самым ещё больше их распаляя.
Водитель автобуса не выдержал:
- Долго ещё канителиться будем?! Отправляться пора! Если сейчас же не угнездитесь, то высажу обоих! Понятно говорю?
Всем всё было понятно. Пассажиры притихли. Автобус тронулся. Ещё некоторое время слышалась какая-то возня между двумя случайными попутчиками, затем всё стихло. Автобус шёл быстро, за окном мелькали далёкие огни населённых пунктов. Марина, закрыв глаза, старалась ни о чём не думать. Казалось, что вздремнула всего чуть-чуть, но автобус остановился, вспыхнул неяркий свет и пассажиры оживлённо засуетились, готовясь к выходу.
- Во, дают! Уговорил всё-таки! - похохатывали пассажиры, выходя из автобуса.
Марина, тряхнув головой, открыла глаза, прогоняя сонное состояние, и поднялась. Подхватив сумку, стала пробираться к выходу. Поравнявшись с сиденьем под номером тринадцать, она невольно остановилась, глядя на то, как «угнездилась» скандалившая, до недавнего времени, пара: лица женщины не было видно, оно было опущено и сливалось с двойным подбородком, а рыжая лисья шапка сползла на нос, закрыв глаза. Пухлые губы шевелились в такт в тот момент, когда их обладательница то вдыхала в себя, то выдыхала воздух, при этом громко издавая невообразимо-причудливые всхлипывания и переливы гортанных звуков. При всём при этом, грудь её необъятных размеров высоко вздымалась, покачивая голову мужчины, которая покоилась на ней, как на подушке. Его правая рука обхватила необъятный стан женщины, как бы давая понять, что она взята им в плен, а худая длинная нога была закинута между её ног, дабы не упасть с кресла, на котором не было подлокотников. Злополучная норковая шуба, которой они, видимо, были укрыты в начале пути, соскользнула на пол…
«Ну и ну… Вот это картина! Надо же было мужику так изогнуться?! - не сдержавшись, усмехнулась Марина, - уговорил-таки шубу снять!»
- О..! Угнездились! А то: не войду, да не войду! Уехать захочешь – войдёшь! Молодец мужик! Эх, даже будить жалко… - говорил, посмеиваясь, водитель. - Приехали, господа! Подъём!
Предпоследним из автобуса вышел протрезвевший за дорогу мужчина. Поёживаясь, он медленно поправил шарф, застегнул куртку и, зачерпнув горсть пушистого снега, протёр им лицо. Следом «выкатилась», как снежный ком, его дородная соседка и, поставив на дорогу две огромных сумки, огляделась. Затем, нахлобучив шапку, застегнув шубу, она глубоко вздохнула и наклонилась взять неподъёмную ношу.
- Давай помогу! - услышала Марина за спиной вопрос, обращённый к женщине её недавним попутчиком.
В ответ было молчание. Марина не была любопытна, но почему-то сегодня, пройдя несколько шагов, обернулась и посмотрела в след уходящей паре.
«Вот и славно, что тринадцатое место оказалось не моё… Сегодня Рождество… – улыбнулась она мечтательно, подставив ладонь крупным, пушистым снежинкам, которые медленно кружась, ложились и на ладонь, и на рождественскую землю, ласково её, укрывая. – Пусть чудеса случаются. И пусть у всех всё будет хо-ро-шо!»