Долгой ночью, мрачной ночью через темень жуткой чащи ехал всадник синеокий, вспоминая день вчерашний: как прекраснейшая дева оказалась ветром в поле, не верна душой и телом, посмеялась над любовью.
Расступались ели тихо. Впереди меж веток пляшут вдалеке окошка блики. Там приют! Такой манящий… Едет путник к той избушке. Конь волнуется, но скачет, всадник удилами душит. Огонек во тьме маячит.
Подъезжает. На пороге в платье в пол стоит девица.
- Ты откуда, путник добрый? И привез ли мне гостинцев?
Всадник спешился.
- Будь здрава! Пригласишь войти, согреться?
- Приглашу. Вот только, право, берегите, путник, сердце.
Гость печально улыбнулся.
- Сердце? Нет его. Разбито.
- Что же сумасшедшим пульсом бьется венка неприкрыто?
- Красоту твою приметил, вот и оживают чувства.
- Вот ведь как… На белом свете есть черёд забыть о грусти…
Улыбнулась дева хитро. Путник в дом заходит теплый. Пахнет травами и миррой. В печке варится похлебка.
- Расскажи-ка мне, куда же путь свой держишь, сокол ясный?
- В город дальний, что когда-то я покинул. И напрасно.
- Что ж уехал?
- Ради девы. Был пленён её глазами.
- Что же дева?
- Захотела жить с другим под небесами.
- Вот как. Грустно! Угощайся, - наливает в чашу чая. Путник выпил. – Попрощайся… Будешь, мальчик, частью стаи.
Расступились тихо сосны… Он в глуши лесной очнулся. Серым волком стал! На звёзды вдруг завыл и обернулся. Вдалеке стоит девица. Платье алое до пяток, из волос ручей струится между девичьих лопаток.
- Ты хотел моей красою любоваться, сокол ясный? Что же… Лакомись росою. Мне поверил ты напрасно. Будешь ты на цепь посажен, охранять мой дом от лиха. Что хотел ты там – не важно. Хватит выть! А ну-ка тихо!
Волк рванулся что есть мочи. Цепь порвал и скрылся в чаще. И скитался там до ночи, проклиная день вчерашний.
- Обманула! Снова! Снова… Что мне делать?! Как мне выжить?
Волк бежал тропой лесною, сделал круг… и видит крышу… Он опять на той поляне! Вот и цепь лежит у двери. В алом длинном в пол наряде на пороге та же дева. Шесть волков таких же стаей вкруг избушки бродят тихо. Грустно звякают цепями, охраняют дом от лиха.
Волк завыл, тоской пронзенный. Нет ни выхода, ни счастья… Силы зверя на исходе… Сердце порвано на части. Боль прошла насквозь, упал он и в траве забился молча. Подошла проверить стая: что же, путь его окончен.
Вдруг проснулся путник в доме! На столе играют свечи.
- Досмотрел ли, милый, сон свой? Ты ведь в теле человечьем.
- Это сон?! Какое счастье…
Путник выдохнул спокойно.
- Все вчерашние напасти – что за глупости, ей Богу. Дева бросила? Ну, что же, возвращусь в места родные. Ехать мне пора, похоже. Вот спасибо, приютила!
И бежать скорее к двери, проверяя по дороге: точно ль в человечьем теле? Точно ль целы руки-ноги? Нет хвоста? А выть не надо? Вот и славно! Вот и ясно! Жизнь, здоровье – вот награда! Как же жизнь моя прекрасна.
На пороге дома в чаще дева тихо улыбалась. Пела с нежностью щемящей, что опять одна осталась. Шесть волков вокруг бродили – не на привязи, свободно. Что-то тихо говорили ей на всех наречьях вольных.
А за лесом солнце встало. Как лучи его упали на избушку – всё растаяло: дом, и дева, и печали…
Всадник мчится сквозь туманы. Он доволен, он спокоен! Позабыл и об обмане, и о волчьей о породе. Человеком быть – вот счастье! Быть живым, свободным – чудо! Не выдумывать напасти ни себе, ни прочим людям. Просто быть! Куда-то мчаться. К новым целям, к новым планам. Не пугать и не бояться, душу не терзать обманом.
Вдруг заныло что-то сердце. Как там дева в темной чаще? Путник повернул и лесом мчится вновь к поляне страшной. Не с понурой головою, а свободным человеком. По своей вернулся воле, хоть уже не держат цепи.
Вот он дома, та же дева в алом платье, ждет с улыбкой.
- Здравствуй, путник. Что ж за дело так скакать просило прытко?
- Я соскучился.
- Неужто? У тебя же нету сердца.
- Выбирай: любовь иль дружба?
- Я ж тебе подсыплю перца. Опою и одурманю, в волка превращу цепного.
- Нет, родная, не обманешь. Не случится вновь такого.
- Заколдую… Напугаю! Сердце выжгу лютой жаждой!
- Не боюсь тебя, мой ангел. Я уже сгорел однажды.
- Значит, смел… Ну что ж, занятно. Проходи же, коли хочешь.
- Вот спасибо, мне приятно…
- Не прогнать же среди ночи. Чаю выпьешь?
- Нет уж, хватит. Собирайся-ка в дорогу. Заберу тебя подальше из твоей пустой берлоги.
- Может, мне моя берлога дорога, здесь нет соседей.
- Может, хватит разговоров? Собирайся да поедем.
Улыбнулась дева хитро. Обняла его за шею.
- Да куда спешить-то, милый? Хочешь, превращу в медведя?
- Волком был уж. Что там дальше?
- Дальше... Утро мудренее…
Дождь пошел над темной чащей, зашумели громко ели…
В тех краях легенда ходит, будто где-то на поляне два медведя тихо бродят и живут уже веками. Мол, прохожих не пугают, но не любят приближаться. Вечно вместе, вечно парой, и не любят расставаться. Говорят, что прапрапрадед чей-то видел, будто звери те друг с другом говорили и как люди, мол, ходили. Мол, медведица вдруг девой обернулась в платье алом, а медведь красивым парнем и они, мол, колдовали. Заговаривали раны неким путникам и птицам. Собирали корни, травы. Люди даже помнят лица – дева, мол, с косой густою, а у парня сини очи. Сказки всё это… Не скрою: что-то верится не очень.
Только если в темной чаще вы увидите избушку… Лучше мимо проезжайте, чем такие сказки слушать.