Половодье.
Маленькая Лёлька сидела, поджав под себя ноги, на стуле возле подслеповатого окна и с недетской грустью на личике смотрела на улицу. Была ранняя весна, ещё довольно холодно и безрадостно от пасмурного, в густых рваных облаках, неба. Который день уже солнце пряталось за свинцово-серыми тучами.
Окна были не мыты с осеннего тепла. А потом на стекло нанесло ветрами пыль,
прибило её дождями, снегом, приморозило, и вот с оттепелью потекли по стеклу грязные "слёзы". Так что, обозрение сквозь них было весьма "затуманенным", да и свету они пропускали совсем мало.
Окошки в доме были небольшими, в две рамы, чтоб зимой сохранялось тепло. Рама была крестом, такие у всех в домах вставлялись. Окно разделено на неравные части: верхняя - во всю ширину оконного проёма и в треть от высоты; оставшаяся нижняя часть окна делилась на две вертикальные створки, обычно они открывались, но только у наружных рам. Вверху, на одной из створок была небольшая форточка. Вторые, или зимние, рамы вставлялись с наступлением холодов, были "целиковые", не открывающиеся, только с форточками наверху.
В некоторых домах окна обрамляли резные наличники и ставни с мудрёными резными украшениями. Но это были или старинные дома купцов, или у наиболее
зажиточных хозяев. А так, обычно в деревне были простые рубленные дома из кругляка, чаще лиственничного, на века, и ставни на окнах тоже без особой выдумки, выкрашенные голубой с белой краской.
Межрамное пространство хозяйки заполняли бумажными рулонами, покрытыми сверху ватой, добавляли даже ёлочные блестящие игрушки для форсу, не забывая поставить туда баночку с солью, чтоб не отпотевало, и не скапливалась влага. К весне всю эту красоту покрывало слоем пыли, (даже зимой она не исчезала).
Чтоб не было щелей между стеклом и рамой, прибивали тоненькие штапики - это брусочки около 1см шириной со скосом, а потом ещё замазывали или просто прокрашивали для герметичности. И такой "техуход" приходилось хозяевам проводить практически ежегодно. (Какая теперь благодать с пластиковыми...)
Село было совсем небольшое, затерялось среди сопок и лиственничных таёжных
массивов, со смешным названием Шарокан, в Алекзаводском районе. В те годы основное значение имела горно-добывающая промышленность. На территории района находятся остатки стен Акатуйской каторжной тюрьмы, могила декабриста Михаила Сергеевича Лунина, подполковника лейбгвардии.
В это село Лёлькина семья переехала недавно, по осени. Отца у Лёльки не было, только мама и бабушка с дедом. Вообще-то он был, конечно, но у него была уже другая семья. Вот мама вышла замуж, как говорила бабушка с соседками
- "устроила судьбу", маме не было и тридцати, и пришлось переехать сюда.
Дядя Вася, отчим Василий Иванович, был приятный и добродушный, улыбчивый, высокий и сухощавый, с волнистым чёрным чубом, и Лёльке понравился. Он всё время был в рейсах по нескольку дней, на короткое время возвращался и снова уезжал. Из рейсов привозил всегда какие-то гостинцы: карамели или пряников,
магазинный хлеб кирпичиком, (ведь все пекли хлеб сами в селе.) В доме с его приездом сразу становилось веселее, даже как будто дом становился ниже от того, что он был такой "долговязый", как выражалась бабушка. За обедом садились все в тесной кухоньке за стол, шутили, смеялись, и мамины глаза светились счастьем. Только бабушке это оживление почему-то не нравилось.
Мама работала в школе, а Лёльку оставлять было не с кем, поэтому специально приехала бабушка, а дед остался дома, в своём родном селе. Вот и сидели дома вдвоём, внучка и бабушка. У одной были кое-какие домашние обязанности: еду приготовить, испечь хлеба или какой стряпни к чаю, уборка по их небольшому жилищу. А другая весь день со скучающими глазёнками сидела у окна, рисовала
карандашами на тетрадных листочках, играла в куклы. В доме была ещё кошка -
существо, от которого становилось веселее настроение, а на дворе жила небольшая лопоухая чёрненькая собачка, очень любившая дядю Васю.
А за окном творилось что-то необычное и, видимо, опасное.
С наступлением весеннего потепления и началом таяния снежного покрова на склонах сопок, вершинах хребтов и в лесных массивах вода бурными потоками устремилась в направлении к руслу ближайшей реки. И по каменистым улочкам села клокочущей речкой, неся остатки нерастаявших комьев снега, мелкого ледяного крошева, обломки веток, клочья старой сухой травы, вымытого из почвы
с корнями кустарника, пенясь, с шумом неслась грязная талая вода.
Через дорогу, с одной стороны улицы на другую, были переброшены мостки.
Сбоку были натянуты тросы, как страховка и ограждение. На работу мама ходила по такому мосточку, в резиновых высоких сапогах, с длинной жердью в руках, чтоб надёжнее было ступать по колеблющимся доскам. Она говорила, что на других улицах даже на лодках мужики плавают.
Вот и сидела Лёлька у окна, со страхом и любопытством наблюдая за весенней разъярённой водой, дожидаясь маминого возвращения, высматривала, когда же, наконец, мелькнёт на другой стороне улицы ярко-синее мамино пальто, слушая ворчащую за спиной бабушку, которой очень всё не нравилось: и переезд в это село, и само село, и половодье, и новый мамин муж, дядя Вася.
11.11.2017г.