Мефитический звук, запряженный в упряжку воловью,
продвигается к нам и персидский везет порошок.
Променять бы его на петушечье или соловье
одногласное пенье, что замкнуто в птичий вершок.
Хорохорятся днесь, в выгребные уткнувшись палаты,
гребенские казаки и музы египетских дев.
Их выносит на осень стихийный простор беловатый,
в деревянное масло всю музыку сфер заперев.
Как не вспомнить теперь голубые цветы элоквенций?
Как не выпить теперь этих гофманских капель настой?
Выговорная пушка Авроры чеканит сестерций,
где под сердцем халдейская грамота – еле аттичная соль.