На полпути от Гоголя до гугла
он тащится, люминесцентно-смуглый,
похожий на пингвина андрогин, –
он как лосось в невероятном кляре,
его прогрели фитнес и солярий,
его поет кишмишевый акын.
А он идет, счастливее Емели,
в ти-шорте, перешитом из шинели
(от шеи до пупа портрет вождя), –
в его зрачках кресты и коловраты,
в его друзьях жлобы и адвокаты
(они придут немного погодя).
Вот-вот дорожкой ляжет алый бархат,
воссядут на трибуне олигархи,
в наушниках начнется пересвист,
с небес тяжелый бас объявит славу,
и он победно встанет пред конклавом,
перелицован, праведен и чист.
О, как жестока истина нагая!
От ужаса я весь изнемогаю,
о мой кошмар, души моей цирроз!
Кому кладут презенты и поклоны,
кому несут хоругви да иконы,
и кровь гвоздик, и воспаренья роз?
Меня утешить может лишь поступок, –
мой тихий мир беспомощен и хрупок,
его спасаю, молча уходя.
И вместо издевательских прозрений
я чувствую дыхание сирени
и слышу шепот вешнего дождя.
Опубликовано в книге "Песенки Марсия", Новокузнецк, изд-во "Союз писателей", 2017