Что это было, октябрь, кто вспомнит?
Я Красноярск этот не забуду,
Мне терять всегда легче чем кому-то,
потом простудился до декабря.
Спалился так глупо,
"Умелец крутить треуголки".
Всегда на чёрную ставлю играя в любую игру.
Да!
Уши излюбленный ход дураков и поэтов!
Они под тарантеллу залезут в любой проем.
Видел как пьяница измучен любовью
настырно мешал оставаться вдвоем.
И что, наивно ты верил,
что я отодвинувшись страусом сяду?
Мне карту смешала-хандра декабря.
Урок был поныне вплотную изучен
И третьих мы лиц не пускаем в свой круг,
Тебя казахстанский ей ласковый друг,
Держали как просто неловкий недуг.
Теперь погляди кем друг другу все стали.
Я где-то в Сибири, ты пьешь за рулём.
А та по которой вы все так скучали,
штампует дела допоздна за столом.
Вы мне рисовали лицо казановы,
А я не касался ее никогда.
Готовы порвать, лишь бы верить в иное,
Но кто мне поверил, а мне наплевать.
И эти глаза спьяну ненависть сушат
Товарищ, один у нее на уме,
Тебя казахстанский измученный юноша
Никто ведь не ждёт, не сейчас и нигде.
Вы младше меня и пожалуй глупее.
И да, я глупец, но только в ином.
Я с детства дурацки всякому верю
кто мне открывает пространство своё.
И так понадеявшись дружбе мжешной
Открыл я все тайны. Заранее знал.
Что все перескажут с поправкой своею,
То злоба, обида за прошлый скандал.
Тогда надоело скитаться/буянить
я выбрал тропинку опять вникуда,
Забрался в вагон, думал что-то исправить,
Но смысл уж в этом пропал навсегда,
Из той передряги мы двое лишь вышли,
А третий наш друг искалечился вхлам,
Его-то мне жаль, по нему прозы пишут,
Октябрь тот, март, январь и февраль.