Она придумала себя. Но было мало.
Жестокий мир не соответствовал мечтам.
Ей снились Латвия, Канада, Гватемала
И, что не свойственно, порочный Амстердам.
Потом придумала меня. И я не спорил -
Давно и искренне хотелось быть таким.
Приятный голос убаюкивал, как море,
И незаметно стал родным и дорогим.
С воображением проблем не возникало,
Полёт фантазий устремлялся выше крыш,
Я начинал влюбляться в оперы Ла Скала
И уважать столь ненавистный мне Париж...
Она выдумывала часто и для многих,
Кто подставлял своё дежурное плечо:
Ревнивцы падали в истерике под ноги
И по-испански объяснялись горячо.
Я понимаю чувства преданных сеньоров.
Включая тех, кто исповедует иврит.
Но всё же порция солёных мухоморов
Им, как мне кажется, с утра не повредит!