— Так вот же ты, Гильём! А я тебя ждала —
забавы позабыв, как дева-кармелитка.
За вышивку бралась, но полотно рвала,
запутывала шёлковую нитку.
Садилась у окна, и взгляд тебя искал —
движение вдали любой неясной точки
томительно следил… А ты всё время спал —
здесь, в погребе, в обнимку с винной бочкой…
Шли годы чередой, лишённые примет.
Лишь изредка гостям я открывала двери —
с вопросом о тебе. Но не' дали ответ
паломники, купцы и менестрели.
Гадалка, промолчав, качала головой,
когда её свеча над рунами дрожала.
Манил тенистый пруд развеять образ твой,
покой сулило лезвие кинжала.
Проваливаясь в хлябь мучительного сна,
я становилась вдруг небесной голубицей —
летела в земли те, где мор или война,
и мертвецам заглядывала в лица.
Но не было тебя ни в погребальных рвах,
ни в яме, где чумных сжигали без обряда.
Как карточный паяц у плута в рукавах,
судьбою ты до срока был запрятан.
Ни в омуте морском, ни в гроте между скал…
(Из темноты угла он хрипло отозвался.)
— Матильда, видит Бог, я сам себя искал
семнадцать лет… и вот где оказался.
Мерцает над шато холодная луна,
по комнатам мистраль гуляет оголтело...
— Так вот же ты, Гильём, а я тебя ждала!
Садилась у окна и вдаль глядела.
1992, 2017
_______
Иллюстрация из манускрипта XIII века.