(Написано на тему Уильяма МакЛелланда)
Я не забыл, я помню луч палящий
не юга, но холодной родины моей.
Он жёг, воспоминанье леденящий,
был дорог мне средь памяти аллей.
Мой милый север! Шелестом звенящий
листвы осенней пряный аромат,
и тень плющом увитых балюстрад.
Аркады. Сумрак, птицею парящий.
Я помню лёд с огнём испепелявший.
Ты гордо шёл, отвергнувши порок,
а я грехом зачем-то занемог.
Я помню взгляд холодный и уставший.
Я был всечасно одинок.
Мои стремленья – мысли маскарады,
Желал найти какой-либо отрады,
но смерти разделить ли грозный рок?
Ты вёл меня опасностью дорог.
Черты прекрасные, не знавшие пощады.
От боли и от злости я продрог.
Но стоит сотня мук земного ада,
чтоб дале быть свободным в небесах?
Ты ненавидел ненавистью хладной
меня, когда был выбор на весах
отречься иль предаться непроглядной
житейской суете. В моих годах
я путь избрал, но вольности изрядной.
Рукою Провиденья беспощадной
ты наказал меня. Погрязшим в омутах
я был. Но ты не списывал на шалость. –
Вину любую надобно карать.
Ошибок не прощает даже младость.
«А коль с огнём решился ты играть –
так потрудись за это отвечать»
Твои слова. Моих признаний запоздалость
Я благодарен: ты не ведал жалость
к истерзанной отступника душе,
Не фраз пустых напутствие клише.
Мной овладела странная усталость.
А сожаленье – вечный атташе
предательства, а там до смерти – малость.
А жизнь – судьбы эскиз в карандаше.
и параллель заката с кровью – алость
огня и чар смешенье при луне,
и кровь моя пролитая в огне…
Так надобно. Былое изломалось,
без сна спокойно не дремалось,
виденья шли в проклятой стороне.
Я видел образы в ручейной быстрине,
в костёр вглядевшись при угасшем дне
в ночи немой, под звёздами скитаясь.
Единой волею с тобою, но раскаясь
пред смертью, оплатив вину вполне.
Я с мыслями теперь наедине,
да, ими не делился я, предатель,
изменчив вольнодумием. Создатель,
простит грехи, надеюсь, даже мне.
Я знания несчастный обладатель.
Смешно до слёз и больно в глубине
души. Романтик, грешник и мечтатель
ужились в личности с цинизмом наравне.
Я жил с собой в раздоре и войне,
врагами стали мне буквально поголовно
все, кто дрались со мною в западне.
И ты отец из первых безусловно.
Мы оказались там не подневольно –
желаньем обладать. Пленяет нас
владычество. Но, а с меня довольно,
постыли мне замашки серых масс.
Я не боюсь терять, теряя добровольно,
я чувствую свободу – не указ
никто. Я созданное рушу своевольно.
Устал играть отныне напоказ.