(Предыдущий фрагмент: «XVI. На грани меж любовью и гибелью. Гасконец»
http://www.stihi.ru/2017/11/10/6377)
...Не топнула хозяйка каблучком,
но гость и для босой служил мишенью:
красавица взвилась от возмущенья
и Шарля оттолкнула в грудь тычком.
Герой смутился: «Вот те и кокетка!
Вопросы не уместны, с кем ты, детка;
как можно огорчаться пустячком»?..
...Падёт ли у гасконца тонус? Едко
шутил Рок: бесам всем на радость корм!
Ох, хищница пред ним – не домоседка,
а кошка камышовая – дичком!..
...Не очень-то любил стоять торчком
Шарль, устремляя взоры в космос редко,
но тут (очаровавшись потолком?)
глаза вдруг закатил. И в горле ком...
Ужель всерьёз обиделась соседка?
На ложе не свалился он ничком,
но, волю дав рукам (бой иль разведка?)
за пеньюар её схватил он цепко.
Просить прощенья – к ней бочком-бочком...
...Сквозь жалюзи сочился свет не тускло…
В руке мужской напрягся каждый мускул.
Всё вышло как-то резво и молчком.
Рванулась леди, и разрыв батиста
враз обнажил у женщины плечо.
Герой мгновенно понял, что почём.
Невольного раздавшегося свиста
Шарль от себя и сам не ожидал,
тем паче столь высокого регистра.
Художественный свист ведь тоже дар.
В рассветном полумраке серебристом
герой увидел нечто очень быстро.
Плеча, хоть ужасайся, хоть заплачь,
клеймом коснулся некогда палач.
Цветок французской лилии на коже
клеймением позора стал, похоже.
Понёсся эскадрон событий вскачь
и ни одно не словишь, чтоб запрячь.
Момент сулил грозу? Ну не покой же!
У юноши мороз пошёл по коже,
хотя гость не жалел о том, что зряч.
– Хам! – крикнула мадам секундой позже.
С чувств изумленья слабенький навар
приводит в шок, оставив хама хамом.
– О, Боже! – отпустил гость пеньюар,
застыв похолодевшим истуканом,
переменившись в мимике лица.
Миледи ускользнула от бойца
и взвизгнула, как будто недотрога.
Лишь стоило взглянуть на молодца –
испуг на морде оного лица
поведал обернувшейся о многом.
Увы, всё разглядел глазастый гад!
Стал бледен и похож на изваянье.
Миледи, комплексуя: «Ох, и дрянь я»! –
прочла в его глазах не наугад
не только лишь один гасконский мат.
Глаза по пятаку. Как нумизмат
мадам их не оставит без вниманья.
Поплатится за это раздеванье,
хотя едва ли сам гадёныш рад!
Красотка, что мгновение назад
была всего лишь разъярённой бабой,
грозила не рукой уже, а лапой
подраненной пантеры и на взгляд
любого показалась бы безумной,
при этом при когтях и не беззубой.
Её обида так была свежа,
а сам наглец так действовал на нервы,
что даже и раскаянья слеза
на лике гостя не смягчила б стерву.
– Лисичка, не сердись! – герой сказал.
Сперва миледи просто отскочила,
себя своей беспечностью сердя.
Пришла, похоже, полная кончина
партнёрству их не вдруг и навсегда.
По всем известным юноше приметам,
наметился нешуточный скандал.
Стал голос у миледи, как металл.
Когда ж она ощЕрилась при этом,
её улыбка стала неземной.
Гасконца пробрало не вдруг до дрожи.
– Для смерти хватит смерти вам одной! –
шипела леди. – Выжить вам дороже!
– Вас не понять. – Сейчас поймёте тоже»!
Неравный был у них словообмен
в беседе по понятиям, но гостю
простим за то, что он не супермен,
вонзающий в неё вопросы горстью.
Он слаб как дознаватель в той игре,
где место не отводится ответам,
где откровенно злым и хищным светом
мерцали очи дамы в полумгле.
Доверчиво и нежно, как умел он,
ей в очи продолжал герой глядеть
и делал вид, что телом онемелым
своим сейчас не может он владеть.
Невольно подстегнул таким манером
он силу пробуждённого огня.
– Подонок, подло предавший меня,
к тому же и мою раскрывший тайну,
которую до нынешнего дня
никто не знал, тебя я не устану
преследовать, пока ты не умрёшь! –
в аффекте взвыла фурия, и дрожь
в руках не помешала ей при этом
в момент извлечь из ларчика стилет.
Оружие в руках, по всем приметам,
держать ей было не впервой и бед
она им нанести была способна
совсем не понарошку сколь угодно. –
Порежу – не останется клочков!
Пса кликну – не останется улики!
Кошмар её расширенных зрачков,
кроваво-красных губ на бледном лике
гораздо больше, чем кинжал и крики,
и нравы дорогих особняков,
привёл гасконца в ужас, даже в трепет.
Сорвался с губ его невнятный лепет.
Прощения просить уже смешно.
Спасая жизнь и всё то, что меж ног,
полуодетый смертник вжался в стену.
А чтоб вернуть привычный тонус телу,
успел из ножен вынуть он клинок.
Погибнуть раньше смерти не хотел он,
из ступора же выйти Бог помог.
Поскольку отступленье – часть маневра,
герой без промедленья отступил,
в ответ на что разгневанная стерва
удвоила воинственный свой пыл.
Намеренье враз выколоть мерзавцу
излишне любопытные глаза
принизила свирепая лиса
(при виде убегающего зайца)
до зверского желанья замочить.
Коль хам рискнул зайти к ней в гости, прыть
разбудит в дурне чувство лишь шестое.
Черты её лица безумье стёрло
вмиг до неузнаваемости! Бить
гасконца нужно в сердце или в горло!
Глаза мадам полезли из орбит.
Красавица так выглядеть не может!
Гнев сделал лик мадам подобным роже.
Пантера приготовилась к броску.
Пытавшейся вскарабкаться на ложе
с кинжалом даме гость поднёс к соску
стальной клинок. Пантера не утихла,
а перевоплотилась в самку тигра.
Давя в душе предсмертную тоску,
герой пришёл в себя, охоч на игры:
Не рад был смертоносному прыжку...
...Стилет, рапира – это вам не иглы
не ждите, чтоб смертельно вас настигли!..
...Давя в душе предсмертную тоску,
герой пришёл в себя, охоч на игры:
«Горгону обезвредить я рискну.
Не рад был смертоносному прыжку.
Что б было, не уйди я, не отпрыгни»!..
...Эх, если б, как моряк отшвартовал,
себя герой от собственной же кармы!..
...Гасконец не зевал, едва вдова
пыталась вырвать голыми руками
рапиру у бойца. Искусный крайне,
клинок свой ей он в руки не давал.
Стремился гость к дистанции, не к ране.
Что для гвардейца Совесть? Груз? Товар?
Мишень для стервы в сатанинском храме?
Тварь сдерживая, думать об охране
своей персоны гость не уставал.
С безумной управлялся, но на грани,
пока всё у него в ладу с ногами.
– Вы, леди, королева приставал,
а вопли ваши – пик в их общей гамме.
Клинком вам посодействую в вокале! –
ей то к глазам, то к сердцу приставлял
он острый кончик с долею издёвки.
Звериным рыком на его уловки
бесстрашно реагировала тварь,
кидаясь с диким бешенством на сталь.
Чем ни дуэль! Шарль был в хорошей форме
и быстро успокоился: всё в норме.
С постели спрыгнув, он не перестал
дразнить мегеру шпагой и словами:
– Мадам, остерегитесь или с вами
случится нечто вновь и на щеках,
где есть местечко для изящных линий,
клинком я нарисую пару лилий,
как есть уж на плече у вас. Я – маг
по части фехтовальной гравировки.
Спокойнее! От вас идёт уж пар.
В движении изящный, гибкий, ловкий,
расчётливо гасконец отступал
к двери, ведущей к Кэтти в комнатушку.
Угрозой он мегеру брал на пушку,
но ей, как видно, было всё равно.
С такою сладить было мудрено.
Бесславная дуэль для кавалера!
В миледи пробудилась вампирелла,
затмив всю нечисть в собственной родне.
Стилет мелькнул ещё раз в полутьме –
как видно, у хозяйки наболело:
при неудачно начавшемся дне
нельзя в живых оставить кавалера,
пока он в западне её вольера!
Шарль хмыкнул: – И у вас ведь есть предел
сил и упорства. Вы слабы в балете
в одном с моею шпагою дуэте.
Чтоб было, если б я не доглядел,
и чиркнул вам по личику небрежно!
Коль вы не прекратите свой наскок,
моя оплошность станет неизбежна,
хоть с дамами я вовсе не жесток.
Кончайте бой – он плох хаОсом стилей!
Предупреждаю: шпагой впопыхах
вам парочку кривых кровавых линий
невольно нарисую на щеках!
Сталебоязнь не свойственна вампиру.
Ужель у Шарля в знаниях пробел?!
Красотка, игнорируя рапиру,
рычала, не жалея децибел.
Она уже настолько озверела,
что гость, утратив к живописи пыл,
задумался про отступленье в тыл.
– Умри же! – наседала вампирелла.
Стилетом ей махать не надоело.
В досаде зол, однако не понур,
Шарль отвечать счёл делом безнадёжным
и с прежним ощущением тревожным
ворваться в спальню Кэт не преминул,
где ключ в двери три раза провернул.
Когда б не шпага, клочья и огрызки
остались бы от парня – он стал вял,
но, к счастью, ни на миг не забывал
про смежные покои камеристки,
где краткий мог устроить бы привал.
За дверью поджидала в страхе Кэтти –
ей тоже ведь теперь не сдобровать.
Она, споткнувшись, пала на кровать,
приветив гостя парой междометий.
Ну, чем ни персонаж трагикомедий!
«Адам со шпагой» – этакий наряд
представил д'Apтaньян бедняжке Кэтти.
Миледи вбила в дверь раз сто подряд
кинжал, но дверь за гостя не в ответе.
– Куда ж в таком-то виде со двора?!
В Париже так не ходят уж лет триста, –
из платьев что-то вмиг подобрала
находчивая девушка нудисту.
Гость мчаться был готов во весь опор.
Ему вручили туфли-босоножки,
на голову напялили капор –
всё впору и пригодное для носки.
– Скорей! Она сейчас отдаст приказ
привратнику и нас убьют обоих! –
занервничал юнец – он первый раз
рядился в бабу – вспыхнуть мог, как порох!
Усы брить отказавшись наотрез,
гость отказался также от корсета.
«Пока что моя песенка не спета», –
воспрянул духом гость и в платье влез…
Никто не стал преградой их затеям.
Когда привратник отворил им дверь.
в окне мелькнула полуголым телом
миледи: – Не пускай! Держи их, Зверь!..
Но Зверю дали в челюсть, между делом.
Неясно, жертва или бедокур
(а Время подытожит всё, вестимо),
гвардеец, разодетый в стиле сюр,
взял быстрый старт, не думая о стиле.
Узрев, что гад-гасконец улизнул,
миледи пригрозила вслед Бастильей
и в обморок упала от бессилья.
Служанки не дождётся госпожа,
но Шарлю не до Кэт: он побежал,
как будто в зад ему воткнули шило,
ведь за простой обещана могила.
Не взяв с собой Кэт в качестве пажа,
Шарль в шоке пробежал аж пол-Парижа,
и вволю встречный люд с утра поржал
над внешностью, далёкой от престижа.
(Не то он – трансвестит, не то дурак.)
Но Шарль и в платье – Шарль, а не хомяк.
Не ввязываясь здраво в свары-свалки,
Шарль взял хороший темп и не обмяк.
Препятствий было больше, чем собак,
но Шарлю уж хватило экстремалки.
И игры с патрулями в догонялки,
и гиканье невежливых зевак –
всё это сатана, извечный враг
католиков, устроил с тем размахом,
что Шарлю не давал слоняться шагом.
Короче, погонял гасконцем страх...
(продолжение в «XVIII. Иль вы сорвали конкурс дьяволиц?! Гасконец»!
http://www.stihi.ru/2017/11/15/8031)