Сшили двужильным на вырост холщовые рубища,
Всех под одну причесали, что вошь на шелОхнется,
Щепкам лететь – до поры, да не всё топору трещать, -
Знали – аукнется, да не рядили, что – охнется.
То ль за холщу «недомерков» тягали за шиворот?
То ли с ларца государева тать подворовывал?
Глянули – ахнули – века трухлявого выворот
Как-то не вяжется с красной дорожкой ковровою.
Стали причмокивать – страсть, безголово надумывать:
Плохи дела, неужели двужильных прошляпили?
Шасть за кордон – на поклон и давай маяту смывать,
Совесть и ту беспардонно, как девку облапили,
Втёрлись в угодья прикормленных давеча «выселок»,
Стёрлись с «бугром», как с родным, только прежде натешились
Собственной Матерью. Нынче их тамошний выседок
Режет на красный, где в рубище шествуют пешие.
А у возмездия нервы давно раскалённые,
Время по камушку копит несметные залежи,
Стелется карта земная – червонно-краплёная,
Иль о терпении Божьем забыли? Но знали же!..
Выдавит Небо, с прихлопом, раскроются купчие,
С жиру – до жива – душе, что верблюду с поклажею,
Только мне видится: кружат над горними кручами
Ангелы Мира сего – нищетою оглажены,
Каждой прожилочкой с миром иным сочетаются, -
Чисто лоза, золотой наливаются негою,
Полнится, полнится русло – забытая старица,
Видится: близится Альфы слиянье с Омегою.