уставшая, с подавленной зевотой,
с морщинками, что снова собрались
у глаз закрытых и печально смотрят вниз,
она едет в метро из дома на работу.
насупленный вагон привычно раздражен
количеством людей и теснотой сидений,
износом тел от тайных грубых трений,
своим молчанием минующих рожон.
какая-то ладонь у края ее юбки
то ловит воздух, то ее упругое бедро;
армянка старая бубнит, словно в ведро,
две молодухи впитывают, словно губки.
карденовский пиджак читает коммерсантЪ –
он, кажется, болеет только за медведей
и тех, и этих. всех своих соседей
он с выгодой продал почти что год назад.
что женщина? все также. каблуки
успешно удлиняют недостаток роста
и напускного неприсутствия короста
сползает медленно с еще живой руки.
гусиных лапок след уже не скроет крем,
и даже руки уже требуют пощады –
меньше стирать, курить, да только эти гады –
все вы – никак ей не дают решить проблем.