Шри Ауробиндо. Савитри
Книга XI. КНИГА НЕМЕРКНУЩЕГО ДНЯ
Песнь 1. Вечный День: выбор Души и высшее Осуществление
Эпическая поэма Шри Ауробиндо «Савитри» основана на древней ведической легенде о преданной жене царевне Савитри, которая силой своей любви и праведности побеждает смерть и возвращает к жизни своего умершего мужа царевича Сатьявана. Шри Ауробиндо раскрывает символическую суть персонажей и сюжета древней легенды и использует ее для выражения собственных духовных постижений и свершений. При создании эпоса он ставил задачу выразить в слове высшие уровни Сверхсознания, доступные человеку, чтобы помочь всем духовным искателям соприкоснуться с этими уровнями и возвыситься до них. Результатом стала грандиозная эпическая поэма в 12 Книгах (49 Песней) общим объемом около 24 000 строк, являющаяся наиболее полным и совершенным выражением уникального мировоззрения и духовного опыта Шри Ауробиндо с его глобальным многомерным синтезом, а также самым большим поэтическим произведением, когда-либо созданным на английском языке.
Эпос «Савитри» представляет собой глубокий органичный синтез восточного и западного миропонимания и культуры, материализма и духовности, мудрости незапамятных веков и научных открытий настоящего, возвышенной классики и смелого модернизма, философии и поэзии, мистики и реализма, откровений прошлого и прозрений будущего. Здесь мы встречаем и поражающие воображение описания всей иерархии проявленных миров, от низших инфернальных царств до трансцендентных божественных сфер, и пронзительные по своей глубине и живой достоверности откровения немыслимых духовных реализаций, и грандиозные прозрения о сотворении мира, о вселенской эволюции, о судьбе человечества. Это откровение великой Надежды, в котором Любовь торжествует над Смертью, а человек, раскрывая истину своего бытия, побеждает враждебных богов и неотвратимый рок.
* * *
Шри Ауробиндо
Sri Aurobindo
САВИТРИ
SAVITRI
Легенда и Символ
A Legend and a Symbol
Книга XI. КНИГА НЕМЕРКНУЩЕГО ДНЯ
Book XI. THE BOOK OF EVERLASTING DAY
Песнь 1. Вечный День: выбор Души и высшее Осуществление
Canto 1. The Eternal Day: The Soul’s Choice and the Supreme Consummation
Савитри рождается на земле в ответ на мольбу всего мира. Выразителем этой мольбы становится царь Ашвапати — могучий дух, воплощенный в человеке, вождь мировых духовных исканий, символизирующий духовное устремление всего человечества. Он совершает великую Йогу во имя освобождения людского рода, благодаря которой раскрывает собственную душу, истинное «я», одухотворяет свое существо и постигает великие тайны мироздания. Достигнув индивидуальной полноты, он проникает в иные сферы бытия и странствует по лестнице проявленных миров, чтобы покорить все ее ступени и открыть человечеству путь к вершинам Духа. Он движется через миры тонкой Материи, низшей и высшей Жизни, низшего и высшего Разума, через Небеса Идеала и сферы Мировой Души: он восходит в великие светоносные царства и спускается в бездны миров Мрака и Лжи, принося в них высший Свет, чтобы в итоге подняться к мирам высочайшего Знания и проникнуть в обитель Духа. Наконец, остановившись на последней границе проявленных миров, перед непостижимой Вечностью, он удостаивается Откровения Божественной Матери мироздания и молит Ее, как вестник всего человеческого рода, низойти на землю и даровать падшему роду освобождение от Тьмы и Смерти. Матерь Мира внимает его молитве и прорекает свое Нисхождение и освобождение человечества. Всё это описывается в Части I эпоса (Книги I—III). Теперь на земле рождается Савитри — дочь царя Ашвапати и Спасительница мира — воплощение Божественной Матери. Ее жизнь и духовный путь описываются в Частях II и III эпоса (Книги IV—XII).
У Ашвапати рождается дочь, царевна Савитри, Спасительница мира, воплощение Божественной Матери. Она растет и достигает все большей зрелости, усваивая все высшие достижения человеческой культуры и знания. В ней происходит и великий внутренний прогресс. Однако она столь блистательна и высока и в своем внутреннем мире, и во внешнем облике, что никто не решается приблизиться к ней и стать ее спутником, никто не может достичь ее высоты и идти рядом с нею. Но приходит чудесный день, когда Ашвапати получает откровение о дальнейшей судьбе своей дочери, провидя в ней великое высшее существо, пришедшее на землю с грандиозной миссией. И он, повинуясь наитию свыше, отправляет Савитри на поиск ее суженого, в единстве с которым ей предстоит исполнить свою работу на земле. После долгих странствий по городам и весям и среди дикой природы перед Савитри открывается чудесный предгорный уголок. И здесь она встречает Его, своего суженого, родную душу, в общности с которой они трудятся на земле на протяжении многих жизней, — Сатьявана. Вечные Влюбленные вновь воссоединяются в жизни на земле.
Теперь Савитри возвращается во дворец к родителям, чтобы сообщить им о том, что она нашла своего суженого. Однако во дворце ее ожидает небесный духовидец Нарад, который дает ей страшное пророчество о судьбе Сатьявана: ровно через год в этот же день Сатьявану суждено умереть. Родители уговаривают Савитри отказаться от союза с Сатьяваном и найти себе другого жениха, но любовь Савитри непобедима: она говорит, что ее любовь победит сам Рок. Трагическое известие повергает в глубокое горе мать Савитри, и из сердца скорбящей матери с огромной болью и глубиной исторгается извечный вопрос человечества о природе этого мира, о причинах возникновения боли и страдания, о том, почему бессмертная душа оказывается в этом мире страданий и обречена здесь претерпевать всевозможные муки, беды, становиться пешкой в руках Судьбы и жертвой Рока. Устами матери-царицы Шри Ауробиндо с великой силой и достоверностью озвучивает главнейший вопрос человеческого Неведения — и устами небесного мудреца Нарада дает на него глубочайший и высочайший божественный Ответ. Савитри узнает, что ей предстоит встретиться лицом к лицу со Смертью, чтобы победить ее во имя всего человечества.
Невзирая на страшное пророчество Савитри решает выйти замуж за Сатьявана и быть с любимым до конца. Она покидает родной дворец и живет с Сатьяваном и его родителями в их отшельнической обители. Сначала влюбленные счастливы, однако через некоторое время Савитри охватывает отчаяние, ведь она знает о скорой кончине ее возлюбленного мужа. Именно в этот момент глубочайшего отчаяния Савитри слышит внутри себя Глас свыше — Голос ее же высшего «Я», открывающий ей ее духовный Путь, следуя которому она сможет познать собственную истинную Сущность и ее Силой победит Смерть. Савитри следует Пути, указанному Гласом свыше, и постигает свою сокровенную душу — собственное истинное «Я», а затем познает Безличный Абсолют — Нирвану и далее входит в Космическое Сознание, постигая живого Бога во всем сущем и обретая с Ним единство. Теперь она готова к противоборству со Смертью.
Настает роковой день. Савитри идет вместе с Сатьяваном в лес, где он начинает рубить дрова, но внезапно ему становится плохо, и он умирает на коленях у Савитри: пред Савитри предстает сам ужасающий Бог Смерти. Он уводит душу Сатьявана с собой, но Савитри благодаря высокой духовной Реализации, неустрашимая, следует в тонком теле за Богом Смерти в его царство.
Бог Смерти пытается всячески запугать Савитри, но она бесстрашно входит в его царство, и ее Свет начинает побеждать его Мрак. Вечный Мрак Смерти тает и рвется, но теперь Смерть-бог простирает перед Савитри призрачный мир иллюзий и провозглашает Евангелие Смерти, пытаясь ниспровергнуть все высокие Идеалы человека и представить их тщетной иллюзией, пытаясь смертоносным словом убить любовь Савитри. Но Савитри развеивает морок Смерти, возглашая в ответ Евангелие всеторжествующей Любви.
Теперь Бог Смерти переносит Савитри в новый иллюзорный мир, пытаясь показать ей тщетность всех реалий земли и самой земной жизни. Со всех возможных точек зрения и всем возможными способами Бог Смерти пытается убедить Савитри в невозможности ее Миссии. Но Савитри в ответ развеивает его ложную «реальность», возглашая подлинную Реальность высшей Истины. Наконец в Савитри проявляется сама Божественная Мать Мироздания, и Она растворяет Бога Смерти в океане своего Света.
* * *
Савитри и Сатьяван оказываются в высочайших прекрасных мирах — Шри Ауробиндо дает потрясающее описание этих высших сфер — и теперь Савитри видит, что жуткий Бог Смерти был лишь маской Всевышнего, который явился ей в этом обличьи, чтобы в противоборстве со Смертью в Савитри проявилась ее высочайшая Суть — Душа Божественной Матери Мироздания. Ныне Савитри удостаивается лицезрения самого Всевышнего в Его высочайшей прекраснейшей Форме…
Но Савитри ждет последнее испытание: Всевышний предлагает ей не возвращаться в земной мир страданий и горестей, а вознестись обратно в свой высочайший Источник и пребыть там в вечном Блаженстве в полном Единстве с Сатьяваном в Их высочайшей Сущности. Всевышний четырежды предлагает Савитри сделать выбор, но Савитри четырежды, вместо того, чтобы вернуться в свой высочайший блаженный Исток, просит у Всевышнего Его Милостей, которые бы спасли человечество. Только божественная Женщина, Божественная Мать Мироздания может отказаться от высочайшего Блаженства, чтобы принести Спасение своим детям. Поэтому только Она может добыть Спасение человечеству и земле. В итоге Всевышний изрекает, что Савитри — это Его Слово, и ее устами Он сам просит Спасения для людей и земли. Всевышний прорекает, что Савитри и Сатьяван снова низойдут на землю и будут на протяжении веков, перерождаясь во все новых телах, готовить человечество к рождению Божественного Мира на земле. Когда же Час Бога будет близок, в человеческих сосудах Савитри и Сатьявана, подготовленных на протяжении многих жизней, родится сама Божественная Мать и сам Всевышний, и Они в Единстве принесут на землю Жизнь Божественную. Под ликование всех миров Савитри и Сатьяван низлетают обратно на землю…
[Примечания даны переводчиком.]
ПЛЕНИТЕЛЬНОЕ солнце зрило свыше
С небес экстаза на миры блаженства —
Бессмертную обитель совершенства —
Улыбки Вечного волшЕбства-откровенья,
Заветной радости его сердцебиенья.
Был вечный Божий день вокруг нее,
Непреходящий свет сиял в тех сферах,
Залив Природу счастьем Абсолюта.
Пылала плоть ее, касаясь вечности,
Душа пришла к истокам бесконечного.
В преддверьях бесконечности конечных
Она зажила, явленных вовеки
По-новому вечноживому зренью.
Здесь вечность множила безмерный взгляд в себя,
Излив бескрайние могущество и радость
В восторг, что души в играх с Временем вкушали
В безмерностях все новых, бьющих из безвестных глубей,
В могуществах, бессмертно мчащихся с безвестных высей,
В любви негибнущей сердцебиеньях страстных,
В явленьях сладости, что никогда не меркнут.
Нетлен для сердца и очей блаженных,
В прозрачных арках ясного покоя
Из грез-раздолий Чуда вниз скользил
Безоблачных небес сапфир бездонный,
И солнца свет вторгался властно в очи,
Что абсолютный луч без мук сносили,
В бессмертность глядя чистых глубей формы.
Туман и тьму навек отторг тот воздух,
Ночь не могла затмить небес столь светлых.
Незыбны в лоне безграничности,
Просторы духа ширились возвышенно
Из тихой красоты творящей радости;
И мысли во плоти, к раздольям сладким взреяв,
Чтоб негу ублажить божественного мира,
Потребность утоляли чувств безбрежных
Вселить свой трепет бестелесный в формы.
Поход универсальных сил во Времени,
Просторов «я» порядок гармоничный
В цикличных симметрИях, в мерных планах
Вмещал разгул вселенского восторга —
Бескрайним полотном, где дух написан всюду
Мечтой художника, творящего миры;
Всей красоте, всем дивам, здесь творимым,
Всей сложной многомерности Времен
Вечность служила тканью и истоком;
Не в лепкий дым Материи одето,
Всё глубь свою приоткрывало взору
И сил своих великие порядки.
Лучась, под тройственным мистичным небом
Бессмертных семь земель взнеслись возвышенно:
Обители блаженных, явь без сна и смерти,
Куда не вхожа скорбь, где никакая мука
Из ищущих миров, утративших себя,
Нарушить не могла покой природы горней,
Незыблемой в экстазе непреложном,
В могучей позе вечной безмятежности.
Равнины простирались ширью Божьих снов,
Мысль окрыленно взмыла в тишь небес привольных,
Теряясь в безднах голубых бессмертия.
Земной природы новь дышала миром.
Сам воздух стлался океаном счастья,
Ложем безвестного отдохновенья в духе,
Безбрежной тишиной, все звуки поглотившей
В безгласности всевышнего блаженства;
Материя, и та касалась близким духом,
Все трепетало всеединым Богом.
И низшая из тех земель была уж небом,
Являя дивности божественных явлений
В красе и блеске тех земных картин.
Мерцая, кряж на кряже, горы вечные
Каймой врезались в лучезарный полдень,
Гравюра на сапфирной глади неба,
Ввысь глыбясь, храма лестницей, и с глав их,
Взнесенных в бездны медитаций, лился
Гвалт голубой паломничьей ватаги
И, близясь, доносился глас великий
Вневременных морей, безбрежным гимном странствий.
Певучий сонм из лон струился горных
В благоуханье крон, дышавших цветом,
Спеша по сладкодольям буйным скоком;
Воркующие реки упоения
Стремили дивно плеск желаний мёдогласых,
Сливаясь в сестрах-завихрях восторга,
И, ширясь в ток покойноустой думы,
Сквозь многоблещущие устья грезы,
Шепча, впадали в ясный мир озер.
На бреге, погрузясь в экстаз без чувств
И мысль храня в извечном равновесьи,
Воссели стройно души-изваянья,
Предавшись грезам близ потоков звука,
В незыбных позах мраморных блаженств.
Вокруг нее в неизреченной радости
Божественного дня резвились дети
В безбольном счастье, в вольности бессмертных,
Блаженным сонмом сладкой вечности.
Вокруг в беседах тек народ нетленный,
Восторгов неба светоносных души,
В чьих ликах красота запечатлелась,
В чьих станах воплотился вышний Луч;
В градах, резных сознанья самоцветах,
В чудесных кущах, на брегах мерцавших
Сияли братства вечных форм блистающих.
Над нею ритмизующие боги
Вращали сферы, что не знают тленья, —
Подвижные восторженные тверди,
Которых ищут слепо в нашем мире
Гигантские орбиты звезд заблудших.
Гласы экстаза вились в струнах слуха,
В движеньи каждом музыка струилась;
В неувядающей листве дерев
Звенели трели птиц прекрасноперых,
Чей трепетный окрас как будто пел
О радужных крылах воображения.
По ветру вился аромат бессмертный.
Под шелестящей сенью чудных рощ,
Как будто в глуби трепетной души,
Мильоны чад весны непреходящей
Цвели, несметным сонмом чистых звезд,
Лучась счастливых красок упоеньем
В своем уютном изумрудном небе, —
Несчетный взгляд волшебных глаз смешливых.
Всплясавший хаос, море пестрых красок
Вечно пред вечнобдящим взором Неба
Теснилось в нежный пыл стоцветий дива,
Несметнолепестковую феерию,
Плывя сквозь вежды-занавесы грезы.
Гармоний вечных лад ей полнил слух внимавший;
Спонтанна, высей грандиозных молвь
На властных крыльях ритмов беспределья
Несла из бездн в духовном сердце звука
Напевы таинств трепетных богов.
Дух радостно витал в стремленьи ветра,
В камнях, в былинках — всюду грезил дух;
Гласы внимавших мысли инструментов
Скитались на краю живом безмолвья,
И из глубин, бессловной речью тайн,
Бездонных, несказанных, лились гимны,
Озвучив Неизведанное гласом.
Ввысь по невидимым ступеням звука
Стремилась музыка — не трудным шагом
Немногих скудных нот по бренным струнам,
Но во все новых несчислимых тОнах
К негаданным открытьям мчалась страстно,
Храня экстазов пережитых память
Растущим кладом в заповедном сердце.
Сознаньем, что стремилось в каждом кличе
Непознанных соблазнов и желаний,
Она все к новым ненасытным безднам
Влеклась, словно в глубоком тайном сердце
Алча не упустить ни ноты счастья.
В тех молкнущих вдали симфониях,
Ей покорявших слух, она внимала,
Как мчит сквозь чары восхищенных чувств
Божественной души лиричный челн,
В кипеньи, в смехе волн плывущей дерзко
В мир дивных девственных Цирцеи островков,
К прелестным приключеньям без угрозы
В краях, где Чудь влечет сирены песнью
С ритмичных скал в морях вечновспененных.
В гармонии прозренья изначального,
Изгнавшей луч теснящий нашей мысли
И сердца слепоту, что не желает
Обнять в любом обличьи Божество,
Весь мир предстал ей чудным без изъяна.
В том буйстве красоты всеохватившем
Все фибры в ней, вострепетав, простерлись
К единства глубине с собой в других,
И на струнАх сердечных, чистых ныне
И спеть способных все тона, все ноты,
Небес персты в тончайших переборах
Восторги ярче брали неустанно,
Чем жизнь земная в силах пережить.
Блаженства огнь там поглотил все муки.
Всё, что провидец в нас здесь уловляет
Лишь в призрачных тенях, в намеках страстных,
Стяжая счастья дух в предметах чувств,
Там сладостью непредставимой стало.
Могучих знаков строй, страшащих землю,
Что лишь дрожит, не в силах их понять,
И в чудных формах смутно их хранит,
Стал первым словарем в безмерном разуме,
Переводя язык блаженства вечного.
Восторг здесь был явлением обычным;
Здесь прелести, чей заловченный трепет
Жив в удовольствий наших падшей струйке,
Царили, символов орнамент вольный,
Шит на парче одежд роскошных Бога.
Слепились форм обители, в ком разум
Постиг глубины радости телесной;
И факелы сердец зажгла безмерность,
И, трепеща, душа сгустилась в члены.
То были лишь придворья, царства первые,
Громадны, но ценой и высью низшие,
Негибнущих богов экстазы меньшие.
И взор ее постиг, вознесшись выше
Сквозь грандиозный взлет сапфирных врат
В безбрежность неизведанного света,
Что это — лишь начала высших сфер,
Лишь чудно изукрашенные двери
К счастливейшим, прекраснейшим мирам.
Безмерно ввысь те небеса вздымались;
От царства к царству взгляд ее взмывал,
Стремясь к венцу единому тех высей.
Там, на вершине череды небес,
В единстве беспредельного с конечным,
Освобожденный, взор ее узрел,
Ликуя, троны властные бессмертных,
Что жили горней радостью и властью
В срединных странах вечного Луча.
Пред ней предстали образы божеств,
Что восседали в ярусах нетленных:
К ней нерожденные склонились взоры,
Пронзив хрусталь прозрачного огня.
Прекрасны, сложены из черт восторга,
Блаженство проливая в чарах тел прелестных,
Мерцанье стоп точа на пол солнечнокаменный,
По разума дворам там Неба виночерпии
Всех обносили вкруг вином Предвечного.
Сплетенье зарных тел, взметенных душ,
След в след в восторге слаженном и тесном
Навек сообщных жизней ладный ход
В единстве страстном радости заветной —
Как дивные живые взблески солнца,
Апсары, златогрудые богини,
В рощах, осеребренных диском счастья,
Что плыл в сапфире лучезарной грезы,
Невинностей вакхийских вихри-девы,
Что знают: их безумства — пляска Бога,
Из облака одежд сияя златом,
Лучами ног порхая в чудных травах,
Кружились в буйствах сердца под луною.
Безгрешные творцы форм безупречных,
Зодчие-маги звуков, слов ритмичных,
Гандхарвы ветровласые здесь пели
Оды, что созидают мысль вселенной,
Строки, что с лика Бога рвут вуали,
Ритмы — как моря мудрости созвучья.
Ясны челом, обличием бессмертны,
Здесь, просветленны, наши праотцы
Великие в тех дивностях влеклись;
Безмерным мощью, упоенным светом,
Им дан был смысл всего, за что мы бьемся.
Провидцы неба, чуткие поэты
Извечных мыслей прозревали строй,
Что, свыше странствуя, к нам прибывают,
Искажены исканьем наших дум,
Изолганы умом, как в маскараде,
Как боги, изувеченные в родах,
И высших слов внимали глас, чей слабый отзвук
В восторге трудном ловит смертных речь.
Кто оступается, грешит, силен натурой,
Там высились покойно гордыми богами.
МолниепОлна пламенем и блеском,
ТАя в волнах со-чувствия, прозренья,
Лирой, что льет восторги для других,
Во власти уз непознанных экстазов,
В объятьях канув, для земли запретных,
Вздымалась ввысь она и выносила
Любви бессмертный взор, вуаль совлекшей:
В ней человек усоп в блаженстве неба.
Но дальше ввысь вздымалось, план за планом,
То, что нельзя изречь или пригрезить:
Миров безмерных взлет венчал Природы трепет.
Покойная была там ярче сладость,
Эфира тоньше и глубинней сфера,
Могучей строй, чем в высшем чувстве неба.
Дыханье там струило зрящий разум,
Форма была одевшей душу дымкой
И цвет — экстаза видимым оттенком;
Облик, хоть виделся полубесплотным
И все же сладострастно ощутимым,
Являл прикосновенью дух, в нем живший.
Высоким совершенством взмыло чувство
В свете — луча души вассал счастливый,
И Вечного могучее дитя
Рождалось дивно в каждом ощущеньи,
И в каждой мысли сладкий бог пылал.
Там воздух — лучезарность чувства, звук там — голос,
Свет солнца — взор души, и свет луны — в ней греза.
Там тишь вне слов жила, основой мира,
Все сделав ясным счастием могучим.
В те выси дух ее, плывя, взносился,
Как взмывший птах, что воспарил незримо
И взлет свой воспевает бьющим сердцем
Мелодии, пока не медлят крылья,
Взмахнув в последнем утоленном кличе,
И молкнет он, излив восторг души,
Разбременив от упоенья сердце.
Переживанье реяло все выше,
Вздымаясь на груди цветистой радости
В спиральном взлете к недоступным сферам.
Там Время жило с вечностью в единстве;
Безбрежным счастьем звал блаженный отдых.
Словно утопнув в море блеска и блаженства,
Немея в чуди тех миров несметнодивных,
Она узрела, повернувшись, рядом
Живое средоточье их, исток их,
К их чарам ключ, восторга их родник,
Узнав в нем и того, кто ловит наши жизни
Своей безжалостной ужасной сетью,
И превращает мир в свою тюрьму,
И средь своих пустых безмерных ширей
Венчает звезд труды круженьем тщетным,
Венчает смертью всякий путь людской
И скорбью, болью — все усилья смертных.
Тот, кто как Смерть и Ночь с душой ее сражался,
Всей сладости явился средоточьем
И дивность солнц собой затмил для сердца.
Чудовищный преобразился облик.
Всю тьму его, всю мощь скорбно-губящую
Навек стерев и обнажая таинство
Его деяний, дивных и неистовых,
Заветный вспыхнул светоч, явлен взору
Вместо зиявшей Пустоты во плоти.
Ночь, маска мглы, предстала чудным ликом.
Безмерность мрака сгинула, чья смутность
Из жуткой неизвестности чертила,
Фигурой тьмы, убийственного бога,
Ошибки выпал меч из дланей горя,
Неведенья пучина озарилась,
В чьей хляби страшный глас стяжала небыть.
Как оку, пробужденному во сне,
Раскрывшись, книги темный переплет
Являет озаренье строк, хранящих
В них заключенный мысли блеск златой,
Так образ чудный отозвался взору
И сладостью своей непредставимой
Он оправдал всю жизни муку злейшую;
Весь бой Природы легкой платой стал за то,
Мир и вся боль его все ж стоили того.
Паря в разливе музыкальных волн,
Из трепетного сердца мирозданья
Возник, сияя лепестками света,
Эфиротканный лотос упоенья,
Цветок, звучащий хоровою чашей.
Под звездами избылось все мученье,
Все зло, что в маске пряталось Природы;
Исчезла ненависть, гримасой мрачной, —
Жестокий зев, что лик Любви калечил,
Представ любовной страсти жуткой схваткой,
Безжалостной любви алчбой, что жаждет
Лишь обладать, — той ненависти маской
Здесь сладкий изначальный бог сменился.
Волю-к-любви забыв, источник свой,
Страсть заключать себя, объединяться,
Она все поглотила б «я» одним,
Пожрав ее присвоившую душу,
Страданья и уничтоженья болью
Отмщая нежеланье быть в единстве
И гневаясь на отрицанья мира,
Алкая брать, но не умея дать.
С чела Природы спал колпак мрачащий Смерти;
Ей воссиял смех божества таимый.
Вся милость, вся божественность, вся чудность
В едином облике запечатлелись;
Все очи почитаемые свято
Единый взор вобрал в едином лике;
Все боги слились в грандиозных членах.
Внутри ж него жил, океаном, дух;
Невыносим и необорен в счастье,
Разлив свободы, трансцендент блаженства
Предстал в чертах бессмертной красоты.
В нем нес венец четвероякий Сущий,
Что Именем проявлен безымянным
В своей мистерии непостижимой,
Чье грандиозное значенье пишет
Весь мир в неистощимом смысле слова.
В нем архитектор видимого мира,
Трудов его и зодчество, и зодчий,
Творений зримых дух, провидец, автор,
Вират, зажегший солнц костры в пути,
Твердящийся в эфире, свившем звезды,
Излил себя на языке Материи
В предметах-письменах, в словах энергий,
В событьях жизнь свою поведав полно,
Сложив из них роман многосюжетный,
Моря и земли исписав, листами.
Материя — его среда и знак духовный;
Он взмах ресниц вдруг осеняет мыслью,
Он в токе крови течь заставил душу.
Он немо волит в атоме и в глыбе;
Так, Волею без смысла, без мотива,
Так, Разумом без замыслов, без дум,
Мир создает себя необоримо;
Ведь тело мира — это тело Бога
И сердце мира — Царь Царей, Вират.
В нем приоткрыло лик Дитя Златое,
Чья колыбель — Простор, что венчан Солнцем:
Хираньягарбха, автор дум и грез,
Что зрит незримое и внемлет звукам,
Вовек не посещавшим уха смертных,
Немыслимых реальностей разведчик,
Что истинней вовек всех наших истин,
Он проводник на внутренних путях;
Провидец, он проник в запретный космос;
Кудесник с всемогущим жезлом мысли,
Он зиждет тайный мир нерукотворный.
Алмазным оком и златою речью
Лучась, он прозревает и пророчит:
Имажинист обличий, форм бесформного,
Первопроходец, странник троп незримых,
Он факельщик заветного огня,
Неизреченного глагол и глас,
Невидимый преследователь света,
Он дивный Ангел потайных экстазов,
Он покоритель чудных царств души.
Был сзади третий дух, исток их тайный,
[Праджня — см. Примечания.]
Укрытой в свете массой сверхсознанья:
Творец вещей в своем всезрящем сне.
Все из тиши его взросло как древо;
Он наше семя, суть, глава, основа.
Весь свет — лишь взблеск его очей закрытых:
Всезнанья Истину он прячет в сердце,
Всемудрый Луч таит под вежд покровом:
Он Мудрость, что приходит не из дум,
Его безмолвье льет глагол бессмертный.
Он спит и в атоме, и в пылком солнце,
Спит в человеке, в боге, в звере, в камне:
Им Несознанье труд свой совершает,
Им мир живет, превозмогая смерть.
Он центром круга Божьего твердится
И он окружность поступи Природы.
Во сне он Всемогущество в вещах,
А пробужден, он Вечный и Всевышний.
Над всем в блаженстве грезил Бесконечный
[Или: Над всем мечтал блаженством Беспредельный.]
В недвижности всемудрой, всемогущей,
В безмолвьи абсолютном, односущем.
[Турия — см. Примечания.]
Все силы свились в нем в согласиях несметных.
Блаженство, что создало мир, в том жило теле,
Любовь, восторг — главой воздвиглись сладкой формы.
В пленяющих тенетах гордых членов,
Блаженных, снова пойманы, теснились
Все радости — гонцы волнений сердца
Иль чудо-беглецы, что ускользнули
От жизни превзойденного желанья.
Все виденье, что избежало ока,
Все счастье, что живет в мечте и в трансе,
Нектар, что, дрогнув, длань любви пролила,
Восторг, что не вместил Природы кубок,
Собрались в лик его, красы приливом,
И медом смеха с губ его текли.
Все тайны, что хранит часов безмолвье,
Идеи, что из уст живых не взмолвят,
И плодоносный взлет души в безмерность
Родились в нем и обрели огонь:
Цветка заветный шепот и звезды
Раскрыл свой смысл в его бездонном взоре.
Уста свились зари красноречивой розой;
Улыбка изумляла ум, играя,
И, минув с уст его, все пела в сердце,
Мерцая блеском утренней звезды —
Бриллиант в раздольном откровеньи неба.
А взгляд его был вечности прозреньем;
И дух зениц тех сладких, яснозорких
Был мудрым храмом счастья, прославлявшим
Столетий свет в веселии часов,
Всезнанья солнцем в чудотворной роще.
В оркестре разума его громадном
Все противоположные исканья
Познали близкое свое родство,
Щедры в сердцах, сошлись, дивясь друг другу,
В едином восхищеньи нот несметных
И жили братьями одной семьи,
Обретшими свой общий дом заветный.
Как с арфы экстатического бога
Слетает лад лиричного блаженства,
Все радости небес воспеть стараясь,
Так жизнь лилась в том воплощенном Свете.
Он был как широта небес бескрайних,
Он был как страсть земли, где нету горя,
Он был как пыл всемирного светила.
Душа с Душою, двое слились взглядом.
И гимном из пещеры ясной сердца
Вознесся глас, чей дивный звук возвысил
Земли рыданья горькие во всхлипы
Восторга и в песнь духа — вопль ее.
«Вочеловеченный глагол бессмертный,
[Или: «Глагол бессмертный в облике людском.]
Как ты прозрела сквозь топаза стены
Мерцающих сестер у Божьих врат,
Призвала гениев их бдящих снов
И в арках откровенья распахнула
Резные, мыслью овитЫе створы,
Размкнула шири видения в духе
И путь нашла в небес верховных царство,
Неся в душе блаженной ключ златой?
В тебе заветный взор, незрячий в смертных,
Прозрел, как ход Времен я правлю, колесницей,
И смерть веду сквозь жизнь моим туннелем
К моим незримым далям всеблаженства.
Я стихший поиск ревностных богов,
Взалкавших дивный труд постичь мой мудрый,
Во встрече мириад путей небесных.
Я красота раскрытого луча,
Что влек, паломницей, сквозь бездны ночи
Земную несгибаемую душу
[Или: Земли неотступающую душу.]
Под факелами трепетными звезд.
Я вечности Экстаз несокрушимый;
Кто на меня взглянул, забудет скорбь.
Глаза, что живы в тьме, узрят мой лик.
На бледных берегах стальной стремнины,
Что пенится под тусклым небом мук,
Две силы, чей исток в одном праупоеньи,
Шагают рядом в днях людских, но врозь;
Одну гнетет к земле, другая жаждет неба:
Небо в восторге грез об истинной земле,
Земля в печали грез о совершенном небе
Одним мечтают быть, но врозь идут,
Разобщены тщеславием напрасным,
Забыв единство в наважденьях страхов;
Разлучены, как в чарах, бездной мысли,
Они лишь зрят сквозь сна провал безмолвный:
Хоть прилегли на мой простор бок о бок,
Невеста и жених, развел их морок,
Хоть алчут, пробудясь, но их объятьям
Не быть, пока не смят блестящий тонко
На ложе свадебном меж двух влюбленных
Привидевшийся паре зыбкий меч.
Когда ж клинка-огня исчезнут чары,
Ввек не разделят время иль пространство
Влюбленных меж собой; Пространство снимет
Свой занавес прозрачный, Время станет
Лишь трепетом в блаженстве духа вечном.
Приблизь же тот момент судьбы верховной.
Пока ж вдвоем служите двуединому закону,
Чуть видному пока разведчикам-провидцам,
Что, прорубаясь трудно в чаще мыслей,
Мосты узнали узкие богов.
С терпеньем ждите, пусть преграды формы
Непрочные вам служат сладким средством,
Чтоб разделенье превратить в единство
Счастливое, что множится блаженно
Влеченьем в пульсе воздуха меж ними.
Но коль забыть ты хочешь мир смятенный,
Не помня мрачный стон созданий низших,
Пересеки поток и мост низвергни,
Порви контракт свой с труженицей Силой;
Отвергни связь с землей вспоенным родом,
Сочувствие отринь с сердцами смертных.
Восстань, свой дух восстанови в правах:
Отвергнув гнет свой бренного дыханья,
Под хладным взором безучастных звезд
Покинув прах заимствованный в прахе,
В свой дом блаженный, о душа, взойди.
Здесь, где резвится вечное Дитя,
Иль в сферах мудрой поступи Бессмертных
Броди с любимым-светочем под солнцем,
Не уходящим с небосводов духа,
Живи как боги, равнодушна к миру,
Уйдя в экстаз самопереживанья,
Не разделяй потуг природных сил.
Развей двуличный миф земной алчбы,
Бессмертная, о возлети же в счастье».
На Савитри в покое сердца хлынул
С гармонией чарующего гласа
Восторг, что ни земля не даст, ни небо,
Из неизвестной вечности блаженство,
Из ждущей Беспредельности экстаз.
Ей ширь очей улыбка взволновала,
Посланницей надежного их счастья,
Как первый проблеск утреннего солнца
В двух пробужденных лотосных озерах.
«О ты, влекущий душу в жизнь и смерть,
В услады, скорби мира, в День и Ночь,
Манящий сердце высью сладкой неба,
Кующий силу смертных в хватке ада,
Я не всхожу в твой негасимый День,
Хоть и твоей избегла Ночи вечной.
Мне, не оставившей твой Путь земной,
Верни другое «я», что сердце просит.
Твоих пространств он не умножит радость;
Земле его прекрасный нужен дух,
Что создал ты, чтоб узы упоенья
На мир низбросить, золотою сетью.
Земля — избранница сильнейших душ;
Земля — героя-духа поле брани,
Здесь кузница, где Мастер высочайший
Творит свои великие труды.
[Или:
Горнило, где творит Кузнец верховный
Свои труды, невиданные прежде.]
Твои земные рабства, Царь, превыше,
Чем все свободы радужные неба.
Мне было прежде небо милым домом;
И я бродила в рощах звездоцветных,
В лугах солнцезлатых, меж сребролунных трав,
Ручьев внимая смеху, словно арфе,
И медля меж ветвей, точащих мирру;
Я тоже бражничала в ширях света,
Овита нежным одеяньем ветров,
Влеклась в твоих мелодий чудных вихрях,
[Или: Обход твой чудный музыки свершала.]
Жила в ладах беструдных светлых мыслей,
Гармоний быстрых лад в восторге вила,
В души спонтанных ритмах танцевала
С богами в их великих легких танцах.
О, как блаженны кущ твоих тропинки,
Где чад твоих легко ступают ноги,
Как сладостно их стоп воспоминанье
В благоуханьи чудоцветий Рая:
Мои же стопы тяжелей ступают,
Мое прикосновение мощнее.
Туда, где бьются демоны с богами
В ночи иль на границах дивных Солнца,
Учимы сладостью и болью жизни
Сносить неровный страстный пульс, что бьется
В клинке божественнейшей из надежд,
На невозможное дерзать, решившись
На эти муки жажды и исканья,
Во мне любви бессмертной дух стремится,
Чтоб дланями обнять весь род людской.
По мне твоих небес далеки слишком выси
От страждущих людей. Несовершенна радость,
Когда не разделили радость все.
О, простираться, обнимать, вбирать
Все новые сердца, пока любовь в нас
Собою не наполнит весь твой мир!
О жизнь, о бытие под звезд круженьем! —
Чтоб одолеть в турнире бранном смерть,
Чтоб натянуть тугой и ярый лук,
Чтоб засверкал прекрасный Божий меч!
О ты, трубящий к бою на арене,
Булат не отмыкай без сеч от рукояти,
Бойца не отзывай, не дав изведать битвы.
Еще не быть ли ввек несметным браням?
О царь-кузнец, свой труд продолжи звонкий,
Сплоти нас с ним в твоем горниле жизни:
Эфес твой самоцветный, чудно свитый,
И твой клинок, ликующий улыбкой, —
Скуй Савитри в одно и Сатьявана.
Возладь нас в красоте, вонзи нас в мир.
Не сладив песни, лиру не круши.
Еще не вить ли ввек несчетных песней?
О музыкант веков с душою тонкой,
Сыграй все то, что, в дланях теша флейту,
Запечатлел ты на моих ладах;
Взметни в напеве том предвосхищенный
Их первый строй неистовых рыданий
И то поведай, что еще не спето.
Я знаю: мне дана тобою сила
Возвысить душу человека к Богу,
Ему же — в мир Бессмертного низвлечь.
Твоей лишь волей бьется наша воля,
И без тебя — лишь бури тщетный рев
Титана сила, смерч, лишенный смысла,
И без тебя — ловушка мощь богов.
Не дай пучине мрачной Несознанья
Людское племя поглотить, что с боем
Идет через неведенье в твой Свет.
О Громовержец в молниях души,
Не ввергни в тьму и в смерть свое светило,
Сверши указ заветный мудрости своей,
Своей любви всемирной волю тайную».
Ее слова в безбрежьях мысли канули,
Объявших их на крика их пределах
И скрывших смысл их в далях, что трепещут
БОльшим, чем речь когда-либо стяжала
В Немыслимом — венце всей нашей мысли,
[Или: В Немыслимом — конце всей нашей мысли,]
И Несказанном — всех истоке слов.
<…>
Окончание Песни читайте по ссылке:
http://www.stihi.ru/2017/11/19/5389
Перевод с английского и примечания: Ритам (Дмитрий Мельгунов)
ОМ
***
Я выложил весь свой перевод эпоса Шри Ауробиндо «Савитри» и других его поэтических и прозаических произведений в открытый свободный доступ для всех вас. Пользуйтесь на здоровье и духовный расцвет! :)
Если вы хотите поблагодарить меня какой-либо суммой или поддержать дальнейшую работу по переводу на русский язык новых поэтических и прозаических произведений Шри Ауробиндо,
номер моей карты Сбербанка: 5469 5500 2444 1443
мой Яндекс.Кошелек: 410015517086415
https://money.yandex.ru/to/410015517086415
Мой емейл: savitri (сбк) inbox (тчк) ru
Света, Радости, Гармонии!
***
ПРИМЕЧАНИЯ
Аватар — божественное Воплощение, проявление Божественного Сознания в человеческом теле.
Апсары — в индийской духовной традиции небесные танцовщицы-баядеры.
АшвапАти — в легенде о царевне Савитри из Махабхараты отец Савитри, правитель страны Мадра; на санскрите его имя букв. означает «Повелитель Коня». По словам Шри Ауробиндо, конь в древней ведической символике означает духовную энергию, аскезу, тапасью. Поэтому в символическом смысле А. является «Повелителем тапасьи, концентрированной энергии духовного устремления, помогающей нам взойти от смертного к бессмертным планам бытия». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм А. как воплощения «Всемудрого, который ведет невежественный мир» (I. 3, с. 22), как первопроходца и водителя духовной эволюции человечества, олицетворяющего устремление человечества к своему Божественному Истоку.
Блазн — (устар.) то, что соблазняет, искушает, прельщает, совращает; то, что чудится, манит, видится, мерещится, кажется, блазнится; то, что морочит, обманывает; соблазн; иллюзия, обман, ложные чары.
Вассал — в средневековой Западной Европе: землевладелец-феодал, зависящий от сюзерена и обязанный ему различными повинностями.
Вират — вселенская Душа, Дух внешней вселенной; провидец и творец грубых форм; «Я», которое становится всеми формами вещей.
Гандхарвы — в индийской духовной традиции небесные музыканты.
Дьюматсена — в легенде о царевне Савитри из Махабхараты: отец царевича Сатьявана, правитель страны Шальва, ослепший и свергнутый с престола и живущий в изгнании в лесной отшельнической обители; на санскрите его имя буквально означает «Повелитель Светозарных Воинств». По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле он олицетворяет «Божественный Разум, который здесь ослеп, утратив свое небесное царство видения и в результате этой потери — и свое царство величия и славы».
Елань — (устар.) обширная лесная прогалина.
Зарный (зарной) — (устар.) подобный зарнице, зареву; огненный, пылкий, страстный; напр.: Зарно вызолочена глава на церкви. Солнце зарно садилось. Это слово сохранилось и в составе других, более общеупотребимых слов, например «лучезарный», «светозарный».
Имажинист — последователь имажинизма — декадентского литературного направления в русской, английской и американской поэзии начала XX в., утверждавшее, что цель творчества состоит в создании самоценных словесных образов.
Мирра — ароматическая смола, получаемая из коры некоторых тропических деревьев.
Морок — затмение сознания, помрачение рассудка — то, что «морочит», «заморачивает»; злые чары.
Несознание (Несознательное, Бессознательное) — термин интегрального мировоззрения Шри Ауробиндо:
«Высочайшее Бесконечное, будучи ничем не связанным, может в ходе своей космической манифестации проявлять в Себе, в Своем беспредельном сознании в качестве одной из его бесчисленных возможностей нечто, казалось бы, противоречащее ему самому, — то, что несет в себе Мрак, Бессознательность, Инертность, Бесчувственность, Дисгармонию и Разложение. Именно в таком проявлении мы видим основу материального мира, называя его, как принято говорить сейчас, Бессознательным, — это Океан Несознания Ригведы, в который погрузился Единый и из которого Он проявился в форме этой вселенной; еще его называют Небытием, Асат. … Однако даже в самом Несознании и за всеми извращениями Неведения скрыто присутствует и действует Божественное Сознание, чтобы все больше и больше проявлять себя и в конце концов сбросить свои обманчивые покровы. Поэтому и говорится, что мир призван выразить Божественное». (Письма о Йоге, с. 9 (SABCL, 22))
«Несознательное представляет собой как бы обратное, перевернутое отражение высшего Сверхсознания и обладает таким же абсолютным бытием и самопроизвольным действием, но это бытие погружено в состояние глубокого самопоглощенного транса, в бездну собственной бесконечности». (Жизнь Божественная, с. 550 (SABCL, 18))
Праджня — «Я», поддерживающее состояние глубокого сна или сна без сновидений; господь и создатель всего сущего; Владыка Мудрости и Знания.
Савитри (ударение на первое «а») — в индийской духовной традиции воплощение стихотворного размера гаятри, дочь бога Солнца Сурьи, жена верховного Творца Брахмы — то есть его творческая Сила-Шакти; в легенде из Махабхараты дочь царя Ашвапати, возлюбленная и затем жена царевича Сатьявана. По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле С. — это «Божественное Слово, дочь Солнца, богиня верховной Истины, которая нисходит и рождается во имя спасения мира». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм С. как воплощения Божественной Матери, пришедшей освободить душу мира от власти смерти и неведения.
СатьявАн — в легенде о Савитри из Махабхараты сын царя Дьюматсены, возлюбленный и затем муж царевны Савитри; на санскрите его имя буквально означает «несущий в себе истину, приверженный истине, стремящийся к истине; правдивый, выражающий истину». По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле С. — «это душа, несущая в себе божественную истину бытия, но низошедшая во власть смерти и неведения». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм С. как души мира, которой в единстве с Присутствием и Силой Божественной Матери, олицетворяемой Савитри, предстоит утвердить в мире жизнь божественную.
Сверхсознание — уровни Сознания выше уровня обычного человеческого разума. Шри Ауробиндо описывает 4 уровня Сверхсознательного Разума: Возвышенный Разум (Higher Mind), Озаренный Разум (Illumined Mind), Интуиция (Intuition), Верховный Разум (Overmind). Выше даже наивысших уровней Сверхсознательного Разума находится радикально отличный от Разума уровень Сознания-Истины, который Шри Ауробиндо назвал Сверхразумом (Supermind) или Супраментальным Сознанием, Божественным Гнозисом. Выше Сверхразума пребывают тройственные сферы высочайшего Божественного Бытия-Сознания-Блаженства (Сат-Чит-Ананда) — наивысшие уровни Проявления. Выше них — Непроявленный Абсолют. Человек в своем нынешнем состоянии представляет собой промежуточный этап перехода сознания, воплощенного в Материи, из низшего Несознания Материи к высочайшим уровням Сверхразума и Сат-Чит-Ананды. Поэтому неизбежным движением эволюции сознания в Материи является постепенное раскрытие человека все более высоким уровням Сверхсознания и их проявление через человека в Материи, которое постепенно трансформирует весь этот мир Материи в мир Божественного Бытия-Сознания-Блаженства-Истины.
Сверхразум (Супраментальное Сознание, Сознание-Истина, Гнозис) — термин, введенный Шри Ауробиндо: сфера всеобъемлющего и всемогущего Супраментального сознания, т. е. Сознания-Истины, превосходящего даже наивысшие уровни ментального сознания. «Сверхразум есть Сознание-Истина, в котором Божественная Реальность проявляется во всей своей полноте, свободная от средств и орудий Неведения; абсолютная истина приобретает динамический характер совершенной и самосущей активности бытия». (SABCL, 20:266)
Скиния — (греч. куща, сень, шатер) 1. Походный переносный храм в шатре, который — по библейскому сказанию — был у древних евреев до постройки храма в Иерусалиме. 2. (устар.) Священное место.
Стремливый — (устар.) склонный к сильному стремлению, порывающийся к чему-л.; невоздержанный, бурный, пылкий, нетерпеливый.
Сюзерен — (фр. suzerain от старофр. suserain) — тип крупного феодального правителя, власть которого основана на вассальном подчинении ему более мелких феодалов, получавших от сюзерена право на часть земли (феод) в его владениях. Система сюзеренитета — вассалитета, так называемая «феодальная лестница» (принцип «вассал моего вассала — не мой вассал»), существовала на территории Франции и в Древнерусском государстве. Статус сюзерена также использовался и в межгосударственных отношениях (вассальное государство).
Турия — (санскр.) четвертое, высшее из четырех (включая бодрствование, легкий сон со сновидениями и глубокий сон без сновидений) трансцендентное состояние сознания; сверхсознательное; Абсолют.
Хираньягарбха — (санскр.) «Золотой Эмбрион»; Дух в состоянии Сна со сновидениями, созидатель тонких миров.
Цирцея — (лат. Circea) латинская транскрипция имени Кирки, чародейки и чаровницы, дочери бога Солнца Гелиоса и Персеиды. Согласно древнегреческому мифу, Кирка-Цирцея была нимфой острова Эйя и заманивала к себе на остров моряков магическим пением, а затем с помощью колдовского зелья и заклинаний превращала их в животных. Так она держала в плену у себя на острове спутников Одиссея, превратив их в свиней. В римской версии, изложенной Овидием в «Метаморфозах», волшебница Цирцея подлила пленникам колдовское зелье «подожженного жира с медом и долей вина» (XIV, 273—274), отсюда ее прозвание «Мелисса» (лат. из греч. Melissa — «Медоносная, Медовая»). Одиссей заставил чародейку вернуть заколдованным человеческий облик, в результате чего они стали даже более юными и прекрасными людьми, чем были прежде.
* * *
Другие Песни и фрагменты эпоса «Савитри», а также другие поэтические произведения Шри Ауробиндо в моем переводе читайте у меня на сайте:
www.savitri.su
Там же можно приобрести мои уже изданные переводы поэзии Шри Ауробиндо.
Часть I «Савитри» также читайте у меня на странице стихи.ру:
http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=24#24
Часть II «Савитри» также читайте у меня на странице стихи.ру:
http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=26#26
Часть III «Савитри» также читайте у меня на странице стихи.ру:
http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=27#27
Мой фотопоэтический сайт:
www.ritam-art.com
Полный текст эпоса на английском, а также другие труды Шри Ауробиндо в подлиннике можно загрузить на сайте Ашрама Шри Ауробиндо:
www.sriaurobindoashram.org