Шри Ауробиндо. Савитри
Книга X. КНИГА ДВОЯКИХ СУМЕРЕК
Песнь 4. Грезящиеся сумерки земной реальности
Эпическая поэма Шри Ауробиндо «Савитри» основана на древней ведической легенде о преданной жене царевне Савитри, которая силой своей любви и праведности побеждает смерть и возвращает к жизни своего умершего мужа царевича Сатьявана. Шри Ауробиндо раскрывает символическую суть персонажей и сюжета древней легенды и использует ее для выражения собственных духовных постижений и свершений. При создании эпоса он ставил задачу выразить в слове высшие уровни Сверхсознания, доступные человеку, чтобы помочь всем духовным искателям соприкоснуться с этими уровнями и возвыситься до них. Результатом стала грандиозная эпическая поэма в 12 Книгах (49 Песней) общим объемом около 24 000 строк, являющаяся наиболее полным и совершенным выражением уникального мировоззрения и духовного опыта Шри Ауробиндо с его глобальным многомерным синтезом, а также самым большим поэтическим произведением, когда-либо созданным на английском языке.
Эпос «Савитри» представляет собой глубокий органичный синтез восточного и западного миропонимания и культуры, материализма и духовности, мудрости незапамятных веков и научных открытий настоящего, возвышенной классики и смелого модернизма, философии и поэзии, мистики и реализма, откровений прошлого и прозрений будущего. Здесь мы встречаем и поражающие воображение описания всей иерархии проявленных миров, от низших инфернальных царств до трансцендентных божественных сфер, и пронзительные по своей глубине и живой достоверности откровения немыслимых духовных реализаций, и грандиозные прозрения о сотворении мира, о вселенской эволюции, о судьбе человечества. Это откровение великой Надежды, в котором Любовь торжествует над Смертью, а человек, раскрывая истину своего бытия, побеждает враждебных богов и неотвратимый рок.
* * *
Шри Ауробиндо
Sri Aurobindo
САВИТРИ
SAVITRI
Легенда и Символ
A Legend and a Symbol
Книга X. КНИГА ДВОЯКИХ СУМЕРЕК
Book X. THE BOOK OF THE DOUBLE TWILIGHT
Песнь 4. Грезящиеся сумерки земной реальности
Canto 4. The Dream Twilight of the Earthly Real
Савитри рождается на земле в ответ на мольбу всего мира. Выразителем этой мольбы становится царь Ашвапати — могучий дух, воплощенный в человеке, вождь мировых духовных исканий, символизирующий духовное устремление всего человечества. Он совершает великую Йогу во имя освобождения людского рода, благодаря которой раскрывает собственную душу, истинное «я», одухотворяет свое существо и постигает великие тайны мироздания. Достигнув индивидуальной полноты, он проникает в иные сферы бытия и странствует по лестнице проявленных миров, чтобы покорить все ее ступени и открыть человечеству путь к вершинам Духа. Он движется через миры тонкой Материи, низшей и высшей Жизни, низшего и высшего Разума, через Небеса Идеала и сферы Мировой Души: он восходит в великие светоносные царства и спускается в бездны миров Мрака и Лжи, принося в них высший Свет, чтобы в итоге подняться к мирам высочайшего Знания и проникнуть в обитель Духа. Наконец, остановившись на последней границе проявленных миров, перед непостижимой Вечностью, он удостаивается Откровения Божественной Матери мироздания и молит Ее, как вестник всего человеческого рода, низойти на землю и даровать падшему роду освобождение от Тьмы и Смерти. Матерь Мира внимает его молитве и прорекает свое Нисхождение и освобождение человечества. Всё это описывается в Части I эпоса (Книги I—III). Теперь на земле рождается Савитри — дочь царя Ашвапати и Спасительница мира — воплощение Божественной Матери. Ее жизнь и духовный путь описываются в Частях II и III эпоса (Книги IV—XII).
У Ашвапати рождается дочь, царевна Савитри, Спасительница мира, воплощение Божественной Матери. Она растет и достигает все большей зрелости, усваивая все высшие достижения человеческой культуры и знания. В ней происходит и великий внутренний прогресс. Однако она столь блистательна и высока и в своем внутреннем мире, и во внешнем облике, что никто не решается приблизиться к ней и стать ее спутником, никто не может достичь ее высоты и идти рядом с нею. Но приходит чудесный день, когда Ашвапати получает откровение о дальнейшей судьбе своей дочери, провидя в ней великое высшее существо, пришедшее на землю с грандиозной миссией. И он, повинуясь наитию свыше, отправляет Савитри на поиск ее суженого, в единстве с которым ей предстоит исполнить свою работу на земле. После долгих странствий по городам и весям и среди дикой природы перед Савитри открывается чудесный предгорный уголок. И здесь она встречает Его, своего суженого, родную душу, в общности с которой они трудятся на земле на протяжении многих жизней, — Сатьявана. Вечные Влюбленные вновь воссоединяются в жизни на земле.
Теперь Савитри возвращается во дворец к родителям, чтобы сообщить им о том, что она нашла своего суженого. Однако во дворце ее ожидает небесный духовидец Нарад, который дает ей страшное пророчество о судьбе Сатьявана: ровно через год в этот же день Сатьявану суждено умереть. Родители уговаривают Савитри отказаться от союза с Сатьяваном и найти себе другого жениха, но любовь Савитри непобедима: она говорит, что ее любовь победит сам Рок. Трагическое известие повергает в глубокое горе мать Савитри, и из сердца скорбящей матери с огромной болью и глубиной исторгается извечный вопрос человечества о природе этого мира, о причинах возникновения боли и страдания, о том, почему бессмертная душа оказывается в этом мире страданий и обречена здесь претерпевать всевозможные муки, беды, становиться пешкой в руках Судьбы и жертвой Рока. Устами матери-царицы Шри Ауробиндо с великой силой и достоверностью озвучивает главнейший вопрос человеческого Неведения — и устами небесного мудреца Нарада дает на него глубочайший и высочайший божественный Ответ. Савитри узнает, что ей предстоит встретиться лицом к лицу со Смертью, чтобы победить ее во имя всего человечества.
Невзирая на страшное пророчество Савитри решает выйти замуж за Сатьявана и быть с любимым до конца. Она покидает родной дворец и живет с Сатьяваном и его родителями в их отшельнической обители. Сначала влюбленные счастливы, однако через некоторое время Савитри охватывает отчаяние, ведь она знает о скорой кончине ее возлюбленного мужа. Именно в этот момент глубочайшего отчаяния Савитри слышит внутри себя Глас свыше — Голос ее же высшего «Я», открывающий ей ее духовный Путь, следуя которому она сможет познать собственную истинную Сущность и ее Силой победит Смерть. Савитри следует Пути, указанному Гласом свыше, и постигает свою сокровенную душу — собственное истинное «Я», а затем познает Безличный Абсолют — Нирвану и далее входит в Космическое Сознание, постигая живого Бога во всем сущем и обретая с Ним единство. Теперь она готова к противоборству со Смертью.
Настает роковой день. Савитри идет вместе с Сатьяваном в лес, где он начинает рубить дрова, но внезапно ему становится плохо, и он умирает на коленях у Савитри: пред Савитри предстает сам ужасающий Бог Смерти. Он уводит душу Сатьявана с собой, но Савитри благодаря высокой духовной Реализации, неустрашимая, следует в тонком теле за Богом Смерти в его царство.
Бог Смерти пытается всячески запугать Савитри, но она бесстрашно входит в его царство, и ее Свет начинает побеждать его Мрак. Вечный Мрак Смерти тает и рвется, но теперь Смерть-бог простирает перед Савитри призрачный мир иллюзий и провозглашает Евангелие Смерти, пытаясь ниспровергнуть все высокие Идеалы человека и представить их тщетной иллюзией, пытаясь смертоносным словом убить любовь Савитри. Но Савитри развеивает морок Смерти, возглашая в ответ Евангелие всеторжествующей Любви.
Теперь Бог Смерти переносит Савитри в новый иллюзорный мир, пытаясь показать ей тщетность всех реалий земли и самой земной жизни. Со всех возможных точек зрения и всем возможными способами Бог Смерти пытается убедить Савитри в невозможности ее Миссии. Но Савитри в ответ развеивает его ложную «реальность», возглашая подлинную Реальность высшей Истины. Наконец в Савитри проявляется сама Божественная Мать Мироздания, и Она растворяет Бога Смерти в океане своего Света…
[Примечания даны переводчиком.]
ОТКРЫЛСЯ склон, неровный и пологий,
Что медленно снижался в серый мрак.
Угас сердечный сумрак идеала:
Волшебный рой лучистых тонких грез
И смутных чудных черт растаял сзади:
Мысль опускалась вниз, в бореньях страстных
Ища иную, грубую реальность.
Теряя радость красок, прежний сумрак
Свернулся глухо в тягостную грезу;
Он заполнял усталой глыбой воздух;
Меняя символические краски,
Он тускло багровел в унылой мгле,
Подобьем дня, затянутого дымкой.
И напряженья жуть сковала сердце;
Опасным гнетом отягчились чувства;
Мощней, печальней звуки плыли в уши,
И сквозь разрывы в зареве горящем
Открылся ей равнин спешащих бег,
Заоблачных вершин и мутных рек,
Градов, поднявших минареты, башни
К бесплодным неизменным небесам;
Причалы, где теснились паруса,
Являлись, взор влекли и исчезали.
Меж них в трудах терзались сонмы тварей
В недолгих переменчивых скопленьях —
Бездарный фильм пустых теней-обличий,
Окутанный покровом серым грезы.
Воображая смысл в тяжелом дрейфе жизни,
В неверный мир вокруг они хранили веру
И ждали, когда сменит смерть их духа сцену.
Свирепый гром трудов, и жизни топот,
Одетой в сталь, и монотонный гул
Извечно неизменных дум и дел,
Как будто неумолчный рокот смутный
Гигантских шестерен, терзал ей душу —
Унылый, недовольный серый призрак
Стенаний безутешных бездн морских.
Нечеловечий исполинский гвалт,
Распевом зодчих вавилонской башни,
Моторов стук и инструментов лязг
Несли, унылым гудом, боль труда.
Как в блесках молний, рвущих мукой небо,
В багровых тучах в вышине роились,
Клубясь как дым над красным дымоходом,
Творенья-грезы темного Ума:
Пред ней текли, как зыбкие фантомы,
Обрывки мыслей и надежд разбитых,
Красы Природы и людских искусств,
Ученья, философии, законы
И призраки отживших стран и обществ,
Строения титана и червя.
Останками утраченного света,
Пред взором разума ее скользили
На крыльях зыбких, промелькнув и тая,
Померкшие без пользы откровенья,
Спасителей слова, благие вести,
Утратившие цель свою и силу,
Послания богов-евангелистов,
Гласы пророков, свитки вер забытых.
И все они, на вечность притязая,
Являлись здесь в свой час и исчезали,
И, минув, возникали вновь и вновь —
Сонм идеалов, догм, наук, искусств, ремесел,
Творимый вечно некой неустанной Силой,
И все — лишь были грезой в пустоте.
Звенел отшельников-провидцев зов,
Что с берегов речных и с горных круч
Иль из дремучих чащ с лесных прогалин
Стремились в тишь небес, в покой надмирный,
Иль недвижимые как изваянья,
Возвысясь в трансе над бессонной мыслью,
Душой уснув, незыбно восседали —
И это тоже было только грезой.
Все было здесь — что жило и прошло,
Что прошлое творило и губило,
И все, что в настоящем чтят за новь,
И все надежды будущего — тщетным,
Уже растраченным в пустых усильях,
В бесплодных повтореньях век за веком.
И все упрямо возвращалось вновь —
Из радости в мучительных исканьях,
И радости трудов, побед, утрат,
И радости творить и разрушать.
Века кружились, приходя, кончаясь,
Являя формы прежние и цели,
И прежний труд, и прежнюю бесплодность —
Все новые, все прежние — в извечном
Чудовищном круговороте мира.
И грянул вновь мертвящий грозный Глас:
В бесплодном тягостном труде миров
Его всеотрицания всемощь
Терзала скорбный ход Времен незрячих.
«Вот сцена символического царства,
Вот плотный мир, изображенный грезой,
Что вдохновляет тяжкий труд земли.
Здесь, в этой притче жизни человечьей
Увидишь ты исход, Природой данный
Пороку бытия, изъяну в мире,
Желанию, что понуждает жить,
Недугу неизбывному надежды.
В незыблемом иерархичном строе,
В котором неизменна вся Природа,
Не может измениться человек:
Он раб ее устойчивых мутаций;
Играя вновь и вновь в ее извечной пьесе,
В извечных циклах кружит род людской,
И замкнут ум его в порочном круге:
Ведь человек;есть ум, он скован мыслью
И взмыть не может за ее пределы.
Он спасся б, если б мог пресечь те узы,
Своих небес манящих он достиг бы,
Но, и взлетев, он к праху льнет родному.
Он пойман в сети своего ума,
Душой крылатой бьется в стены жизни.
Напрасны сердца пылкие мольбы,
Что видят Бога в Пустоте безвидной;
И, разуверясь, Пустоты он жаждет
И хочет кануть в сладкое Ничто,
Покончить с грезой «я» в Нирване тихой,
Где Слова нет, где имени конец.
Средь смертных толп скиталец отчужденный,
Он Божество безвестное зовет
Любить его отверженную душу,
Вверяет дух его пустым объятьям
Иль мнит свой образ в беспристрастном Целом;
В Недвижном он свою же волю видит,
Любовь и гнев он Вечному вменяет,
Названья Несказанному дает.
Не думай Бога в жизнь его призвать:
Как принесешь Нетленного сюда ты?
Нет места для него в поспешных летах.
Напрасно ищешь цель ты в мире тлена;
Нет цели здесь, одна лишь воля быть.
Природе все покорно, вечным узам,
И все вовеки остается прежним.
Вот формы, что на миг придут и минут,
Вот жизни, что в борьбе и жажде сгинут,
Вот застящие правду построенья,
Спасительные веры и ученья,
Что и самих себя спасти не могут
И гибнут, задохнувшись в лапах лет,
Поверженные Временем и мыслью,
Сонм философий, вскрывших язвы мира,
Но не решивших ничего вовек,
Науки, всемогущие вотще,
С которыми познали люди звезды,
Преобразили мир для нужд своих,
Поднялись в небо, в глубь морей спустились,
Но не познали, кто они такие
И для чего родились на земле;
Вот государства — сооруженья мозга,
Что дух томят в стенах добра и зла
И, обветшавшие дворцы-темницы,
Гниют, царя, и рушатся, истлев;
Вот революций бес иль пьяный бог,
Что истязает мир, вопящий в муках,
Чтоб старый лик покрасить в новый цвет;
Вот войны — бойня и триумф безумный,
Столетий труд стирающие вмиг,
Кровь поражений и венец побед,
Вобравший боль грядущих поколений,
Геройский лик на теле у сатира,
Блеск демона и слава полубога,
Величие, и скотство, и позор;
К чему все это: суета и гам,
Мираж утех, юдоль извечных слез,
Стенания, надежды, вожделенья,
Сражения, победы, пораженья,
Бесцельный марш, не знающий привала,
Бессонная борьба, бессвязный сон,
Плач, вопли, песни, болтовня и мудрость,
Хохот людей, ирония богов?
Куда шагают все, к каким святыням?
Кто знает путь, кто направляет ход?
Иль сам собою мир бредет куда-то,
Иль нету ничего — лишь Ум, что грезит:
Мир — только миф, что стал случайно явью,
Легенда, что себе играет Ум,
Вообразив Материю-арену
И став на ней в бесплотной Пустоте.
Ум — автор, Ум — актер, подмостки, зритель:
Есть только Ум, и все — лишь мысль его.
Раз Ум есть все, оставь надежду счастья,
Раз Ум есть все, оставь надежду Правды.
Ведь Ум узреть не в силах тела Правды,
И Ум познать не в силах душу Бога;
Лишь тень его он зрит, не слыша смеха,
Завороженный миражом вещей.
Ум — ткань, что состоит из тьмы и света,
В нем ложь и правда накрепко сплелись;
Иль Ум — Природы брачный договор
Добра со злом, блаженства со страданьем —
Не разведет и суд сей горькой пары.
Любая мысль — блестящая монета,
А ложь и правда — стороны ее:
Вот это мозга царская чеканка,
И все его богатство таково.
Нет, не привьешь земле живую Правду,
И Бога в мир Материи не вселишь;
Нет Правды в нем — одна лишь мысль о Правде,
Нет Бога в нем — одно лишь имя Бога.
Коль Самость есть, она бесплотна, вечна;
Она никто, не поймана никем,
На чем же ты свой лучший мир построишь?
Стань Самостью, отбросив жизнь и ум,
Всезрящим Всеприсутствием холодным —
Коль Бог и есть, он равнодушен к миру;
На все взирает он бесстрастным оком,
Он все сердца обрек на страсть и горе,
Он жизни все сковал ярмом законов;
Не отвечает он слепым мольбам.
Нетленный над трудом тысячелетий,
Неколебимый делом рук своих,
Он видит жалкой мелочью средь звезд
Агонию зверей и рок людей:
Безмерно мудр, он ум твой превосходит;
Он полон счастья без твоей любви.
Мысль не вместит его великой правды:
Коль хочешь Правды, успокой свой ум
Навек, убей немым, незримым Светом.
Не жить Блаженству в воздухе людском:
Как сможет Мать хранить восторг свой тихий
Благоуханным в этой хрупкой вазе
Иль привнести экстаз свой нерушимый
В сердца, что внемлют горестям земным,
В тела, что Смерть, резвясь, беспечно губит?
Не думай изменить творенье Божье,
Не бейся ты с его законом вечным.
Коль небо есть, куда не вхоже горе,
Там радость ты вкусишь, что нету в мире;
Иль в полусфере, что не знает тленья,
Где Свет живет, и где царит Блаженство,
Где служит Дух бессмертной сутью мира,
О, Вечности дитя, найди приют свой.
Коль ты есть Дух, а мир — лишь твой покров,
Сбрось свой наряд и будь самой собою,
Нетленной во своей бессмертной правде,
Единственной вовек в немом Едином.
Так обратись же к Богу, все оставь;
Забыв Любовь, забыв о Сатьяване,
Отринь себя в его тиши недвижной.
О, утони, душа, в его блаженстве.
Умри же для себя в стремленьи к Богу:
Я, Смерть, врата, ведущие в бессмертье».
Но Савитри рекла софисту Богу:
«Опять затмил ты Светом очи Правды,
Неведенья ловушкой сделал Знанье
И Слово смертоносным сделал жалом,
Чтоб погубить мою живую душу?
Дай, Царь, свои дары усталым духам,
Сердцам, что стонут в тяжких муках тленья,
Дай тем, кто связан телом и умом,
Пресечь их узы в белой тишине,
Моля укрытья от игры Господней, —
Ты можешь это дать, раз ты есть Он!
Но мне ли почивать в покое вечном,
В ком Матери могучей бьется мощь,
И взор ее, что видит тайну мира,
И воля — солнца Знания клинок,
И пламенный покой ее любви?
Сей мир — великий парадокс духовный,
Потребностью Незримого рожденный,
Убогий перевод для чувств созданий
Того, что вечно выше мысли, речи,
Символ того, что не вместится в символ,
Язык, что исказили, изолгали,
Но что остался истинным вовек.
Все силы в мир пришли из вечных высей
И пали в несознательную Бездну,
И вновь восстали, дивный труд верша.
Несет душа Неявленного образ,
Рождает ум Немыслимого в мысли,
Взывает жизнь Бессмертного к рожденью,
Стремится плоть Безмерного вместить.
Мир не покинут Истиной и Богом.
Разверз напрасно ты слепую бездну,
Воздвиг напрасно ты глухую стену:
Душа, пронзив тебя, уходит в Рай,
Луч солнца проницает смерть и ночь
И озаряет нам души горизонт.
Мой разум — факел вечного светила,
А жизнь моя — Бессмертного дыханье,
Мой бренный прах — Нетленного обитель.
И стал тот факел негасимым светом,
И стала жизнь Негибнущего силой,
Обитель обрела единство с Вечным.
Ужель не воссияет людям Правда,
И Счастье не наполнит сердце смертных,
И Бог не снизойдет в мир, что он создал?
Коль в Пустоте бесплодной мир восстал,
Материя взросла в бесплотной Силе,
Коль Жизнь смогла подняться в косном древе,
Коль вырвался листвой восторг зеленый
И смех его красы расцвел в цветке,
Коль чувство пробудилось в нерве, в клетке,
И Мысль сверкнула в серых тканях мозга,
И коль душа из плоти проступила,
Ужель не грянет к людям Свет безвестный,
Не явятся неведомые силы
Из глубей сна извечного Природы?
Уже сейчас лучистой Правды звезды
Мерцают в луносветности ума,
Что мрак Неведения озаряет;
Уже сейчас мы можем ощутить
Нетленного Возлюбленного ласку:
Коль хоть немного приоткрылась дверь,
Что может Богу помешать прокрасться
И сон души развеять поцелуем?
И Бог уж рядом, Истина близка:
Из-за того ль, что плоть ему не внемлет,
Мудрец отвергнет Свет, провидец — душу?
Не связана я мыслью, чувством, формой;
В блистанье Беспредельного живу я,
В Невыразимом и Непостижимом
И с Несказанным разделяю кров.
Но, стоя на краю лучистом Вечности,
Постигла я, что этот мир есть Он;
Я духом Дух познала, сутью — Суть,
Но полюбила я и тело Бога.
Я шла за ним в его земном обличье.
[Или: Его искала я в земном обличье.]
Свобода одинокая ущербна
Для сердца, что едино с каждым сердцем:
Я вестница стремящегося мира,
Свободы духа я ищу для всех».
И вновь, но глубже грянул Смерти вопль.
Как будто свой закон снося бесплодный,
Подавлен собственной напрасной волей,
Презрительный, сочувственный, усталый,
Утратив прежний нетерпимый тон,
Звучал он жизни многотрудным стоном
Бесчисленных трудов вовеки тщетных
В рожденьи, в тленьи, в беге смертных сил,
Питающих ее, вкруг вех извечных
Кружась в безмерной и бесцельной гонке,
Что мчит вовек одним извечным кругом.
В игре извечной с Временем и Роком,
Поняв, что выиграй, проиграй — все тщетно,
Сломлен неведенья, сомненья гнетом,
Что, кажется, лишь горше с знаньем, с ростом,
Отчаясь, ум земной глядит с уныньем,
Устал и стар, на все свои труды.
Так значит все вотще, весь труд впустую?
Нет, не напрасны были все усилья:
Великий шаг был сделан, свет и сила
Забрезжили из мрака Несознанья,
Стряхнули сон его, узрели зори,
Что вечно вновь горят, хоть угасают.
Так изменился глас раскатный бога;
Ужасный образ дрогнул, допуская
Усилий бренных устремленье в вечность,
Но распростер сомнений ширь, чтО быть могло бы,
Когда б забрезжил небывалый День.
Великий глас воззвал, вздымаясь, к Савитри:
«Освободись богов-провидцев волей,
Ведь ты постигла мудрость, что превыше
Покрова формы и презренья формы!
Коль ты хранишь свой ум от вихря жизни,
Покойна ты, всемудра, словно боги —
Но яростное сердце портит все.
Как буревестник анархичной Силы,
Оно взметнуло б мир и разорвало
Непостижимый манускрипт Судьбы,
Закон незримой Воли, принцип Смерти.
Спешат вершить и попирают Бога
Те, чей великий дух без меры любит,
И те, а ты подобна им обоим,
Что, очутившись в тесном русле жизни,
Волнуют Время личностью могучей.
Последствия забыв, молясь лишь силе,
Смятенье лет они тиранят волей.
Мудрец покоен; так безмолвно горы
Вздымаются к манящей синеве,
Незыблемы в подножьи, а главами
Бессонными твердясь в извечном небе.
На пиках тех, возвышенны, безмолвны,
К преддверьям неба воспарив душою,
Могучие посредники царят,
Бесстрастно наблюдая звезд круженье.
Земною мощью движимы недвижно,
Они взирают, как текут столетья,
Лишь вечно проходя, но не меняясь.
Мудрец эпохи видит, слышит поступь
Далеких дней; неколебим, хранит он
Познания опасные надежно,
Чтоб хрупкий мир в неведомом не сгинул,
Влекомый, словно челн левиафаном,
Во глубь своих немыслимых пучин.
Чуть боги ближе — вся земля дрожит!
Повсюду хаос, вопль, смятенье, муки.
Веков нетвердый шаг сорваться б мог,
Коль на беду земли несовершенной
Всемощь небес влилась бы в прах незрелый,
Всезнанье потрясло бы души смертных.
Ведь прячут божества свое всесилье;
Сам Бог, и тот скрывает мысль свою
И даже, будто, может ошибаться.
Не горячись в неспешном мудром мире —
В тебе бушует мощь богини грозной,
Кому в лесу молилась ты с зарей.
Не уподобься яростным титанам!
Не тронь стезей веков, законов древних —
Устоев давних уважай покой».
Но Савитри в ответ гиганту-богу:
«Покой ты славишь, о Закон, о Смерть?
Но твой покой — лишь смутный косный ход
Чудовищных энергий вековечных,
Прикованных к кругам необоримым,
Бездушных, с каменным холодным взором,
Завороженных в механичных снах.
Коль все — Закон извечный, непреложный,
Нет у души надежды на земле:
К неведомому, к новому вовек
Спешат эпохи, утверждая Бога.
В чем был бы смысл веков, коль серый плен
Не сокрушился б, выпустив на волю
Красы, что в смутном семени скрывались,
И человека медленная жизнь
Не заспешила б по путям прекрасным,
Что проложили Божии глаголы
И человеко-боги во плоти?
Не полагай разумным существам
Тупую косность неживой природы.
Гнет бессознания — удел животных,
Согласных гнуться под ярмом извечным;
Но человек встает на высший путь.
Я твой закон живой стопой попрала —
Ведь я родилась, чтоб взойти к свободе.
Так пусть же обнажится мощь моя,
Напарница и ровня вечным силам,
Иль пусть моя душа, не сдюжив, сгинет
Во сне предвечном, недостойна Бога.
Во Времени я зижду вечность воли,
Несокрушимой и непреходящей,
В мгновеньях — Бога». Смерти глас ответил:
«К чему бессмертной благородной воле
Ронять себя в дела земного тленья,
Забыв свободу и предвечный путь?
[Или: Забыв свободу, Вечного тропу?]
Иль мощь и мудрость для того лишь служат,
Чтоб биться с властью времени и смерти
И тратить труд, что мог стяжать богов,
И воевать, и корчиться от боли
Во имя жалких радостей, что прячет
Земля в своем ларце сокровищ бренных?
Дитя, иль попираешь ты божеств,
Чтоб возвратить к убогой бренной жизни
Любимца своего, лишив его
Свободы, счастья в небесах привольных,
Куда без долгих мук его душа
Отправилась по милости богов?
Ужель твои объятья слаще Божьих?»
Она в ответ: «Шагаю прямо я
Дорогой, что торит могучей дланью
Владыка, проложивший нам пути,
Мной движет сладкий, страшный глас его,
И я иду вперед по воле Бога.
Зачем простер он план миров могучих,
Дыханьем пылким оживляя бездны?
Зачем мне форму смертную он создал,
Свой пыл и гордость заронил мне в сердце,
Когда не быть во мне, цвести, любить
И мною воплощать свои мечтанья,
Творя во мне свой образ изобильный
В величьи, в мысли, в мощи сил златых?
Нас подождет покой Небес далеких.
Воздвигнуть небеса несложно было Богу.
Земля — его нелегкий плод, орешек крепкий,
Загадки суть, и трудности, и битвы,
Юдоль личин ужасных, жутких сил:
Здесь сотворить богов — вот в чем величье.
Ведь не бессмертен ли и не свободен
Вовеки Дух от хватки временнОй?
Зачем же он сошел в Пространство смертных?
Задачу дал он духу в человеке
И высек свой указ на тайных пиках.
Свободу в том обрящет дух заветный,
Великий в тленьи, стойкий в узах плоти,
Чтоб чудо созидать в миров движеньи
И мудрость ткать из грубых редких нитей,
Любовь и красоту — из тьмы и битвы
В божественной игре, в пари чудесном.
Свободна ли душа, что не мечтает
Свободу обрести в тиранстве Божьем,
Быть обнаженной им, целуя путы,
Которыми, любя, обвил Любимый,
Быть сокрушенной им в его объятьях?
Чтоб всем обнять его безмерным сердцем,
Она приемлет плен его любовный,
В блаженстве гнется в его властных дланях,
Смеясь в его оковах изобильных,
Любя — чем крепче узы, тем свободней.
Вот мой ответ, о Смерть, твоим соблазнам».
Но Смерти глас не дрогнул в отрицаньи:
«Сколь ни могуча, как бы ни звалась ты
Секретным именем в божеств конклавах тайных,
Не сокрушишь ты бренной страстью сердца
Железный вал устоев вековых,
Которым Боги обнесли свой стан в Пространстве.
И будь ты даже Матерь всех миров,
Сокрывшая себя в личине смертной,
Чтоб окормить юдоль, где правит Случай, —
Все ж властен над тобой Закон вселенский.
Сам Бог блюдет Законы, что он создал:
Неколебим Закон и непреложен,
А Личность — лишь пузырь в морях Времен.
Предтеча высшей Истины грядущей,
Душой творя иной Закон, свободный,
И славя Мощь, что за тобой стоит,
И свыше Свет, что ты одна и видишь,
Ты жаждешь Истины плодов победных.
Но что есть Истина и кто узнал ее
Среди прельстительных обличий чувств,
Среди ума роящихся догадок
И темных недоразумений мира,
Живущего неясностями Мысли?
И где же Истина, звучал ли шаг ее
Хоть раз в извечном гаме на базаре лет?
Который глас ее из тысяч криков,
Что манят ум, обманывая душу?
Иль Истина — лишь гордое словцо,
Велеречивый блеф, которым мысль
Природы смертной освящает выбор
Иль прихоть сердца, что рядится знаньем,
Избранница среди идей отборных,
Любимица из детищ полусвета,
Что во дворах ума шалят ватагой шумной
Иль сном младенцев спят в его яслях?
Все вертится меж Божьих «да» и «нет» —
Двух сущих Сил, не верящих друг в друга,
Двух звезд-супругов в лунной тьме ума,
Вперившихся в два разных горизонта;
Так с белою главой и черной гузкой
Загадкой мир, как селезень, скользит,
Одной ногою резв, другою хром,
Одним крылом могуч, другим подбит —
Дракон-мираж, повисший зыбко в небе.
[Или: Дракон небесный сюрреалистичный.]
Твоей высокой гордой правде трудно выжить
В материальной бренности убогой.
Все правда здесь, и все же все здесь — ложь:
Все помыслы венчает вечный ноль,
Все действия в ничто итожит Время.
Вот так и человек — и бог, и скот,
Двух тварей несовместных Божья тайна —
Не может Божество в себе раскрыть:
Себя он ниже и себя превыше,
И озаренный зверь, и падший бог,
И все ж не зверь, не бог, но человек —
Но человек, чей род земля стремится превзойти,
По Божьей лестнице взбираясь ввысь.
Предметы — видимость, чей смысл неведом,
Идеи — домыслы невежды бога.
Нет места Истине в земном бездумном прахе,
И все ж без разума жизнь — хаос грез,
Но разум семенит над смутной бездной
К концу повисшей жердочки сомненья.
Не жить средь смертных Истине извечной.
Когда она живет в твоей груди,
Яви мне тело Истины живой
Иль начертай мне лик ее чудесный,
Дабы и я склонился перед нею —
И Сатьявана я верну тебе.
Но факт есть факт, и тверд Закон, как сталь.
И правда в том, что умер Сатьяван,
И даже чар твоих ему не нужно.
Нет Истины волшебной в мире этом,
Способной мертвых к жизни возвратить,
Нет силы, что свершенное отменит,
И радость сердца не избегнет смерти,
Блаженство не вернет того, что было.
Но скрасит Жизнь немую Пустоту,
Наполнит мыслью беспросветность лет.
О Савитри, живи, забудь о мертвых».
Но Тени грозной отозвалась Женщина,
И с этой речью смертность в ней исчезла:
Душа Богини озарила очи,
И Свет, мечтой небес, объял чело:
«О Смерть, ты тоже Бог, но ты не Он,
Ты тень его на собственном пути,
Когда из Ночи ввысь шагает он
В бореньях с цепким шлейфом Несознанья.
Ты — Бога в бессознаньи черный лик,
Его Неведенья неотторжимый знак,
В его пучинном чреве должный плод,
Засов зловещий на его бессмертьи.
Противоречья все — лишь Божьи лики.
Все Множество живет в одном Едином;
[Или: Все Множество несет в груди Единый.]
Единый несчислим в многообразьи;
Он и Безличный, одинокий, запредельный,
Он и единая всевидящая Личность,
Безмолвье — Вечного несет печать немую,
И Свет его творит Глагол предвечный;
Он Неподвижного покой бездонный, вечный
В безликой тишине, всестёршей, белой, чистой,
И он же — дух-Творец, Господь всевластный,
Чья воля в обликах Богов вершится,
И страсть, что подгоняет темных смертных,
И косная невидящая Ночь.
Две Божьих крайности, две розных силы —
Лишь правый бок и левый в теле Божьем;
Вращая мир меж двух могучих дланей,
Он ум терзает Замыслом безмерным.
[Или: Гнетет он ум своей безмерной Тайной.]
И Тьма внизу и Свет бездонный свыше
Едины в Свете, но разобщены
Здесь мыслью разделяющей Ума,
Друг другу словно противоположны —
Два рычага его всемирной Цели,
Два полюса обратных, неразрывных,
Чьи токи будят мощь всемирной Силы.
В мистерии своей безмерной Сути,
На равных двух крылах над миром рея,
Непреходящий, он един в обоих,
И Абсолютный, он превыше их.
Он таинство за рамками ума,
Для смертного неведенья загадка;
Конечное в своих ничтожных рамках,
Дивясь, не принимает дерзость Бога,
Кто смеет быть невообразимым Всем,
Как Бесконечный — видеть и творить.
Тем оскорбляет он рассудок смертный:
Как может он познанью быть доступным
И оставаться вечно вне познанья;
Быть всем и за пределами всего,
Превосходя таинственную целость;
Абсолютный — селиться в мире тленья;
Вечный, всеведущий — рождаться в теле;
Всесильный — с Случаем играть, с Судьбою;
Дух — быть Материей и Пустотою;
Неохватимый, вне имен, вне форм —
Вселяться в плоть; всевышний, всеединый —
Быть зверем, человеком, божеством:
Незыблемый бездонный океан,
Смеется он в своих несметных волнах;
Всемирный, он во всем; внемирный, он ни в чем.
Тем злит он благочестие людское:
Как может он, космический преступник,
Всесильный, над добром и злом царить
И добрых покидать на волю рока
И злу отдать всю власть на сцене мира?
Повсюду лишь раздор, боренье, случай,
Бесцельный труд с едва заметным смыслом —
Для глаз, что видят часть, не видя все;
Лишь на поверхность мира смотрит смертный,
Не проникая в скрытые глубины,
И видит лишь таинственный гибрид
Иль жалкое безрадостное чудо.
И все ж в застывшей точной грезе Несознанья,
В случайном заблуждении Неведенья
Таится Мудрость, виден скрытый план.
Во всяком преткновеньи и паденьи
Есть цель, и самый темный сон Природы
Готовит новый шаг, великий плод.
Все диссонансы, все разрозненные ноты —
Искусные тона в гармонии единой,
В оркестре, в танце эволюции великом.
Мир вызван к жизни Истиной всевышней,
Что облеклась в Материю как в саван —
Неведения саван, саван Смерти.
Она зажгла в безмолвной Бездне солнца,
Знаменьями своей заветной Мысли
В безвидной думе широты эфирной —
И Знанье обратила скрытым светом,
И Бытие — незрячим косным веществом,
Блаженство — красотой вселенной мертвой.
В конечном тайно замер Бесконечный:
В Материи он спит, объятый трансом;
Из спящей Пустоты, лишенной чувств,
Свернувшись в мир, он тайно правит миром;
Во сне творит он разум, сердце, душу,
Чтоб на земле в суровой тяжкой жизни
Они калеками в оковах жили,
И трудится, разбит, в несметных крохах,
Чтоб их собрать в разрозненную целость,
Блестя в осколках Мудростью алмазной
Иль отражаясь нашей тьмой незрячей.
Из косных масс восстав в бессчетных точках,
Он строит существо в мозгу и нервах,
Живую тварь — в усладах и мученьях.
Скопленье смутных чувств, сознанья искра
Затлеет в битве со стихией жизни
И гаснет, сокрушась иль истощившись,
И покидает гибнущую форму
И мир гигантский, где она жила
Неузнанной и незаметной гостьей.
Но воплощаясь вновь и вновь во прахе,
Из искры той душа взрастает тайно
И дарит телу красоту и статность,
Стремится к цели в тьме бесцельной мира,
Сообщает смысл земной бездумной жизни.
Разумный человек явился в мире —
Животное и полубожество;
Живя в грязи, он ввысь взмывает мыслью,
Играет, грезит, плачет и смеется,
К усладам жалким, словно зверь, влечется,
Пытливым оком смотрит в книгу жизни.
Из путаницы чувств и интеллекта,
Из недалеких сфер конечной мысли
Он всходит наконец в духовный разум,
Вступив в свободу, в светлые просторы,
И видит проблеск вечности далекой,
И чувствует безмерности касанье,
Богов встречает вдруг в часы благие
И космос познает как «Я» свое,
В Пространстве-Времени возможность видит
Связать в едином свете высь и глубь,
В пещере сердца тайно внемлет Богу.
Но это лишь мгновения живые,
Прикосновенья, вспышки высших сфер,
Лишь блики солнца в безмятежных водах —
Так проблесками Истина сияет,
Верховным светом озаряя душу.
Немногие пойти решились дальше —
В последнее всхожденье к высшим высям
Сквозь небо ослепительного света,
В раздолья всемогущего эфира,
Приняв посланья широчайшей жизни,
Соприкоснувшись с бытием всевышним,
Вступив в великий Луч интуитивный.
[Далее дается описание всех уровней Сверхсознания, открытых Шри Ауробиндо: Возвышенного Разума, Озаренного Разума, Интуиции, Верховного Разума и, наконец, Сверхразума, или Супраментального Сознания-Истины.]
Там, в высях Разума лучатся пики,
Сияньем Бесконечности омыты,
Преддверья храма Истины верховной,
Возвышенного Разума владенья,
Пресветлые, бескрайние просторы.
Там, в ясной широте вселенской Мысли
Малейший лучик — новый взгляд на мир,
Всеведущий, глобальный, скрупулезный —
Несет земле великое ученье.
Там смертный жить не может — там он гость.
Но, не довольствуясь простором Мысли,
Стремится выше восходящий свет:
К раздольям виденья, к извечным солнцам,
К безбрежьям светозарности бессмертной,
К вершинам-пламенам, взнесенным в небо:
Туда, где все — единый светоч-взор,
Кометой виденья взмывает разум —
Лишь вьется сзади мысли длинный шлейф;
Пылает сердце, пламенный провидец,
И тождества огонь объемлет чувства.
Но глубочайший взгляд — лишь в высшем взлете:
В безбрежной широте родных небес
Блеск молний Интуиции сияет,
Что сведены в сверкающую свору,
Гурьбою мчась на поиск тайных истин
И настигая их в заветных логах;
Интуитивный абсолютный взгляд,
Пылающим клинком неудержимым,
Вонзается в приюты «я» укромные,
В альковы мозга вышние вторгается
И озаряет сердца залы тайные;
Его прозренья икт остроконечный,
Пронзив покровы имени и формы,
Являет душу тайную всего.
И блещет Мысль очами откровенья,
И Слово — властный, вдохновенный Глас —
Вторгается в покой тайнейший жизни
И там находит Истину и Бога.
За тем лежит предел последний тленья,
Конечного бескрайняя вершина,
Космический престол — Верховный Разум,
Что смертного душа объять не в силах,
Меж Временем и Вечностью барьер.
Там под златым единым небосводом
Все Силы, воздвигающие космос,
Сбираются на рубеже исходном
В обители Возможности безбрежной,
И каждый бог империи вселенской
Здесь мир возводит собственной природы;
Идеи выступают ратью солнц,
Ведя вперед лучей своих фаланги;
Теснится Мысль в одном великом взоре,
И Время все лежит единым телом,
И Космос весь — единым откровеньем:
Там — Божества универсальный взгляд,
Там — Разума бессмертного пределы:
Граница двух великих полусфер,
Что их разъединяет и связует,
Венчает, словно купол, труд Богов,
От тягот Времени скрывая вечность.
А выше, в дивном царстве света вечного
Единоправно Истина владычит,
Всеведуща, всевластна, всеедина,
В стране златой свой зиждит дом безмерный,
В чьем коридоре поступь ей слышна
Из Непроявленного, что уж не вернется,
Пока Неведомое не постигнут люди.
Над ширью и огнем космического Зренья,
Над тишью и безмолвьем бессловесной Мысли,
Бесформенным творцом бессмертных форм,
Неименуема, неизъяснима,
Божественное воплощая имя,
Превосходя Вневременье и Время,
В сияющем покое безмятежном
Незыбно восседает Матерь Мира,
Храня в объятьях вечное Дитя,
И близит день, когда из уст его
Глагол всевластный повелит Судьбе.
Там — образ нашей будущей надежды;
Там — солнце, что влечет к себе весь мрак,
Там — царствие гармонии нетленной;
Противоречья мира к Ней восходят
И обретают в Ней свое единство:
Там Истина всевышняя сияет,
Которой наши истины — лишь искры,
Там — Свет, чья тень — неведенье земное,
Покуда Истина вновь тень свою не втянет,
Любовь, к которой все сердца взывают
К нам низойти и исцелить раздор,
Блаженство, о котором в мире боли
Отверженные горести тоскуют.
Отсюда — блеск, что посещает землю,
Явленья Божества душе молящей,
Мечта и Красота в очах Природы.
Там совершенство из нетленных сфер
Взывает к совершенству сферы тленья,
Пленяя смертных истиною Бога,
Преображая прах в подобье Божье.
Там, в царствии немеркнущего Света,
В мирах, где вечный властвует Сверхразум,
Та Истина, что здесь покрыта тайной
И кажется рассудку невозможной
В застывшей схеме материальных форм,
Живет, не пряча своего чела,
Природою всего, законом высшим.
Там, в теле, сотканном духовной сутью,
Как в очаге бессмертного Огня,
Деянья воплощают пыл души,
Там мысль непогрешима, абсолютна,
И жизнь течет молебном непрерывным,
Единому восторженная жертва.
Духовный взор, космическое чувство
Безмерного находят в бренной форме
И в трепетном экстазе откровенья
Бесплотного провидят светлый образ,
И в истине, в душе живых мгновений
Впивают Вечности нектар пьянящий.
Единый, несчислимо сущий Дух,
Мистическая Личность мирозданья,
Себя преумножает в сонмах «я»,
Во всех своих телах явив божественность,
И в каждом он бессмертен, уникален.
За каждым действием стоит Недвижный,
Основой всех движений и событий,
Весь мир неся спокойствием и силой,
Незыблемый в бессмертном равновесьи
Поддерживает перемен движенье.
Вневременный сквозь бег часов сияет,
Невыразимый, в облаченьи слов,
Что сотканы волшебным покрывалом,
Блистает красотой и вдохновеньем
И всякой мысли свой дарует смысл,
Запечатленный в памяти вселенской.
Там Истина, безличностна, безмерна,
Объемлет каждый миг и каждый шаг
И безупречна в каждом часе, действе,
Блистая чистым неизменным златом,
Что лишь оформлено в сосуды духа —
В златые кубки винные иль вазы.
Там все лучится высшим откровеньем:
Вседивный полнит чудом все событья,
И Всепрекрасный блещет в каждой форме,
И Всеблаженный ранит сердце счастьем,
Лишь радость горнюю там знают чувства.
Там каждый дух — частица в общем Духе,
Всеобщности мильонноликой атом —
Безвечным упивается Единством,
Восторгом сладостным Многообразья,
Что лишь острей от близости с Единым.
«Но Истины прекрасный вечный лик
Кто может показать тебе, о Смерть?
Слова людские — только тень ее.
Мысль видит в ней восторг непостижимый света,
Речь — чудо несказанное словами.
О Смерть, коснись ты Истины всевышней,
И ты бы вмиг прозрел и тут же сгинул.
Коль Божью Истину узрели б наши души,
И возлюбили, обняли б ее,
Ее безмерный свет залил бы нам сердца,
И мы б переменились в образ Божий,
И мир — вступил в божественную жизнь».
Смерть-бог последний раз ответил Савитри:
«Коль Истина сияет в высших высях,
Сквозь Знанья даль и восходящих ширей,
Лишь тень свою отбрасывая в мир,
Каким мостом покрыть возможно бездну
Меж нею и ее твореньем-грезой?
И кто б посмел добыть ее для смертных,
Из недоступной славы и блаженства
Призвать ее — стопою уязвленной
Ступать по терниям на грубом шаре,
Теряя блеск свой в сумерках земных?
О смертная краса, в тебе ли эта сила,
За тем ли ты, душа, в моих тенетах бьешься?
Так кто же ты за видимостью смертной?
В твоих речах глаголет бесконечность,
С тобою Знанье, Истина в устах;
Нездешний свет в очах твоих сияет.
Но в силах ли ты свергнуть Смерть и Время?
Несешь ли ты в себе всесилье Божье,
Чтоб ценности небес воздвигнуть здесь?
Ведь истина и знанье — блеск пустой,
Коль Знанье не меняет мощью мир,
Коль Истина бессильна править жизнью.
Не Истиной воздвигнут темный мир — слепою Силой,
Не Истина владычит над людьми — слепая Сила:
Не Светом — Силой Боги правят миром;
Лишь Сила — Божья длань, печать Судьбы.
О человек, взыскующий бессмертья,
Яви же мощь свою — всю силу духа,
И ты назад получишь Сатьявана.
Иль, если Мать Могучая с тобой,
Открой мне лик ее необоримый,
Дабы и я склонился перед нею:
Пусть взор бессмертный взглянет в очи Смерти
И Сила вечная, коснувшись тлена,
Земную смерть изменит в жизнь без смерти.
И твой мертвец тогда, ожив, к тебе вернется.
И, может, падшая земля поднимет очи
И ощутит, что тайно рядом Бог во плоти,
Любовь и радость бег Времен обнимут».
Но молча Савитри на Смерть взирала.
Казалось, в символе его обличья
Всемирный мрак воспринял свет Небес,
И Бог отмел покровы Несознанья.
К ней властное пришло преображенье.
Сиянием Богини, скрытой прежде,
Бессмертья свет объял ее чело
И озарил ее телесный храм,
И сделал воздух светозарным морем;
И в пламенный момент Богоявленья
Свои покровы сбросил Аватар.
В безбрежности ничтожная фигурка,
Она все ж Вечного была жилищем,
И дух ее был центром мирозданья,
И космос весь — ее лишь одеяньем.
Высокородным образом небес,
Нисшедшим в пресмыкание земное,
Ее чело, небесной чудной аркой,
Всеведущего обрамляло взор,
Глаза, как две звезды, на мир взирали.
Поток из высших высей существа,
Из лотоса таинственного свыше,
Низлился в каждый центр ее, неся
Всевластного Присутствие и Силу.
Он центром овладел в ее челе,
Где восседает разума Владыка
На троне концентрации всезрящей:
Здесь, в тронном зале всеобъявшей воли,
Он раскрывает тайный третий глаз,
Незримого всевидящее око,;
Что прозревать незримое способно, —
И Свет златым экстазом полнит мозг,
И Вечного всемудрость правит жизнью,
И Воля свыше торжествует в смертном.
Он хлынул песнью в лотос горловой,
Возвысив речь ее бессмертным Словом,
И в жизни шаг запел души всемирной,
Гармония пришла с вселенской Мыслью.
Как солнце Божье, крадучись, вскользает
В мистическую тайную пещеру,
Где спрятан свет Его, что ищут боги,
Он проскользнул в ее сердечный лотос,
Будя в нем Силу, что Судьбой владычит.
Низлился он в ее пупочный лотос,
В теснину мелкой жизненной природы,
Взрастив цветок блаженств из жажд телесных,
В небесный огнь преобразив желанье;
Ворвался он в заветную пещеру,
Где спит, свернувшись в кольцах, Мощь вселенной,
И потревожил тайную Энергию,
Что поднялась змеей тысячеглавой,
Вздымаясь, пламенея, вся лучась,
И слилась страстно с высшим «Я» вселенским,
Соединяя немоту Материи
С неколебимой тишиною Духа,
Безмолвной силой Духа полня все деянья.
Так, изменясь златым преображеньем,
Она ждала явленья Слова свыше.
И Вечность заглянула в очи Смерти,
И Мрак воочью зрил живого Бога.
И грянул Глас, речением молчанья
Иль беспредельности покойной молвью,
Что говорит с безмолвьем в сердце сна.
«Привет тебе, о Смерти бог победный,
Ты, Беспределья грандиозный Мрак.
Ты Пустотой дал место быть всему,
Ты Глад, что вечно гложет мирозданье,
Грызя останки хладные светил
И пожирая мир огня клыками,
Ты, мот энергии, зажегшей звезды,
Ты Несознание, носитель семян мысли,
Неведенье, в чьих недрах спит Всезнанье,
Вставая медленно из той могилы косной
Под маской светлого Невежества ума.
Ты тень моя, мое орудье в мире.
Я придала тебе твой жуткий облик
И меч твой острый ужаса и скорби,
Чтоб душу принудить стремиться к свету
Во смутных кратких человека днях.
Ты бич, чтоб он искал в трудах величья,
И устремлялся к вечному блаженству,
И жаждал всем в себе достичь бессмертья.
Живи же, Смерть, пока, будь мне орудьем.
Однажды человек тебя постигнет,
Твое бездонное познает сердце
Безмолвия, покой раздумий Ночи
И мрачную покорность вечному Закону,
И жалость непреклонную во взгляде.
Теперь же, о вневременная Мощь,
Уйди с пути моей земнорожденной Силы.
От власти черной своего обличья
Освободи сияющего Бога
И Сатьявана, душу всей вселенной,
Из хватки тьмы и боли отпусти,
Чтоб стал он жизни и судьбы владыкой,
Посланником людей в жилище Бога,
Собратом Света, Мудрости супругом,
Извечным женихом невесты вечной».
Она рекла — но ей не внял Смерть-бог,
Неубежденный, он сопротивлялся,
Хотя и знал, отказываясь знать,
Хотя и видел, не желая видеть.
Незыблем, на своем стоял он праве,
Склонившись духом — непреклонный волей,
Своей природы следуя закону,
Чьи узы властны даже над Богами.
Лицом к лицу противостали Двое.
Он высился гигантским замком мрака;
Но вкруг него, осадой океанской,
Вздымался, рос ее великий свет.
Недолго Тень держалась: глыбой мрака,
Громадой тяжкой сознающей силы,
Бросая вызов небу, выносил он
Божественный огонь ее веленья.
Могучий натиск нестерпимой силы
Обрушился всевластной тиранией
На непокорную главу и грудь его:
Свет языком огня слизнул все мысли,
Свет разгорался в сердце пылкой пыткой,
Свет каждый нерв пронзил блестящей мукой:
Стеная, мрак его в ее сияньи таял.
Ее Глагол всевластен был над ним
И покорял все существо его,
Не оставляя места темной воле,
Словно повисшей в пустоте бессильно
И уж не могшей поддержать его.
Он Ночь призвал, но та бежала в страхе,
Он Ад призвал, но тот угрюмо скрылся:
О помощи воззвал он к Несознанью,
К своей живящей необъятной сути,
Откуда он явился в бытие —
Оно влекло его обратно в Пустоту:
Он словно поглощал себя собою;
Он мощь свою призвал, но та не вняла.
Свет пожирал и плоть, и дух его.
И понял он неотвратимость краха,
И сгинул, разлетелся жуткий образ:
Он прочь бежал, забыв свои надежды
Душою человека поживиться,
Заставить смертным быть бессмертный дух.
Ее прикосновеньем устрашенный,
Он скрылся в исчезающей Ночи.
В той символичной сумеречной грезе
Исчез вселенский жуткий Призрак-Тень,
Растаяв в Пустоте, откуда вышел.
Словно лишившись собственной причины,
Мир сумрака растаял вкруг их душ:
Одни остались Сатьяван и Савитри.
Все смолкло, и меж тех фигур росла
Немая и незримая стена.
Все замерло в пустой и долгий миг:
Все ожидало в этой пустоте
Безвестной и непостижимой Воли.
Конец Песни 4
КОНЕЦ КНИГИ X
Перевод с английского и примечания: Ритам (Дмитрий Мельгунов)
ОМ
***
Я выложил весь свой перевод эпоса Шри Ауробиндо «Савитри» и других его поэтических и прозаических произведений в открытый свободный доступ для всех вас. Пользуйтесь на здоровье и духовный расцвет! :)
Если вы хотите поблагодарить меня какой-либо суммой или поддержать дальнейшую работу по переводу на русский язык новых поэтических и прозаических произведений Шри Ауробиндо,
номер моей карты Сбербанка: 5469 5500 2444 1443
мой Яндекс.Кошелек: 410015517086415
https://money.yandex.ru/to/410015517086415
Мой емейл: savitri (сбк) inbox (тчк) ru
Света, Радости, Гармонии!
***
ПРИМЕЧАНИЯ
Аватар — божественное Воплощение, проявление Божественного Сознания в человеческом теле.
АшвапАти — в легенде о царевне Савитри из Махабхараты отец Савитри, правитель страны Мадра; на санскрите его имя букв. означает «Повелитель Коня». По словам Шри Ауробиндо, конь в древней ведической символике означает духовную энергию, аскезу, тапасью. Поэтому в символическом смысле А. является «Повелителем тапасьи, концентрированной энергии духовного устремления, помогающей нам взойти от смертного к бессмертным планам бытия». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм А. как воплощения «Всемудрого, который ведет невежественный мир» (I. 3, с. 22), как первопроходца и водителя духовной эволюции человечества, олицетворяющего устремление человечества к своему Божественному Истоку.
Верховный Разум — термин интегрального мировоззрения Шри Ауробиндо: высший уровень ментального сознания, последний уровень низшей полусферы бытия; мир Богов; мир, где многообразные аспекты единого Супраментального сознания получают обособленное существование и самовыражение; сфера глобального ментального сознания:
«Верховный Разум даже и в частных своих проявлениях, а не во всей тотальности, является силой космического сознания, принципом глобального знания, несущего в себе делегированный свет супраментального Гнозиса. … [на этом плане обретаются] широкое космическое восприятие и ощущение беспредельного универсального «я» и вселенского движения». (Шри Ауробиндо)
Возвышенный Разум — термин интегрального мировоззрения Шри Ауробиндо: первый уровень Сверхсознательного духовного Разума, лежащий над нашим обычным разумом — разум концептуального постижения Истины, разум светоносной мысли, рожденных ясностью восприятия Духа.
«[Это] разум, который освобождается от смешения света и сумрака или полусвета и обретает великую ясность и чистоту Духа. Его основополагающей субстанцией является целостное, унитарное восприятие бытия, обладающее могучей множественной динамизацией, способной к формированию множества аспектов знания, путей действия, форм и значений становления — всего, что постигает его спонтанное самородное знание. По этой причине Возвышенный Разум является силой, проистекающей из Верховного Разума, — хотя подлинный его источник, как и у всех этих великих сил, кроется в Супраментальном; однако его характерная природа, деятельность его сознания отличаются преобладанием Мысли; это разум светоносной мысли, разум концептуального знания, рожденного Духом. ... В результате трансформации, осуществляемой Возвышенным Разумом, духовный мудрец и мыслитель реализует себя в полном объеме и с полным динамизмом». (Жизнь Божественная, с. 939 (SABCL, 19))
Дьюматсена — в легенде о царевне Савитри из Махабхараты: отец царевича Сатьявана, правитель страны Шальва, ослепший и свергнутый с престола и живущий в изгнании в лесной отшельнической обители; на санскрите его имя буквально означает «Повелитель Светозарных Воинств». По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле он олицетворяет «Божественный Разум, который здесь ослеп, утратив свое небесное царство видения и в результате этой потери — и свое царство величия и славы».
Икт (от лат. ictus — удар, ударение) — ритмическое ударение в стихе, задающее его структуру.
Интуиция — термин интегрального мировоззрения Шри Ауробиндо: третий уровень Сверхсознательного духовного Разума выше нашего обычного разума:
«Интуиция — это сила сознания, более близкая и родственная изначальному знанию посредством тождества; ибо это всегда что-то, что исторгается прямиком из сокровенного тождества. … Интуиция это всегда острие, луч или вспышка превосходящего света; это сверкающий клинок, острие или точка далекого супраментального света, нисходящего в некую пребывающую над нами промежуточную субстанцию разума истины и модифицированного ею, а затем, будучи таким образом модифицированным, нисходящего еще раз, теперь уже в субстанцию нашего обычного разума неведения, которая очень сильно затемняет его; но на том высоком уровне, которому она принадлежит, ее свет лишен каких бы то ни было примесей и потому является всецело и совершенно подлинным, а ее лучи не разделены, но соединены или сплочены в игре волн той блистающей безбрежности, которую, прибегая к санскритскому поэтическому образу, можно было бы назвать океаном немеркнущих молний». (Жизнь Божественная, с. 948 (SABCL, 19))
Конклав — (от лат. conclave — запертая комната) собрание кардиналов, созываемое после смерти или ухода в отставку папы римского для избрания нового папы; проходит в изолированном от внешнего мира помещении (двери его наглухо закрываются).
Левиафан — по библейскому преданию огромное морское чудовище.
Морок — затмение сознания, помрачение рассудка — то, что «морочит», «заморачивает»; злые чары.
Несознание (Несознательное, Бессознательное) — термин интегрального мировоззрения Шри Ауробиндо:
«Высочайшее Бесконечное, будучи ничем не связанным, может в ходе своей космической манифестации проявлять в Себе, в Своем беспредельном сознании в качестве одной из его бесчисленных возможностей нечто, казалось бы, противоречащее ему самому, — то, что несет в себе Мрак, Бессознательность, Инертность, Бесчувственность, Дисгармонию и Разложение. Именно в таком проявлении мы видим основу материального мира, называя его, как принято говорить сейчас, Бессознательным, — это Океан Несознания Ригведы, в который погрузился Единый и из которого Он проявился в форме этой вселенной; еще его называют Небытием, Асат. … Однако даже в самом Несознании и за всеми извращениями Неведения скрыто присутствует и действует Божественное Сознание, чтобы все больше и больше проявлять себя и в конце концов сбросить свои обманчивые покровы. Поэтому и говорится, что мир призван выразить Божественное». (Письма о Йоге, с. 9 (SABCL, 22))
«Несознательное представляет собой как бы обратное, перевернутое отражение высшего Сверхсознания и обладает таким же абсолютным бытием и самопроизвольным действием, но это бытие погружено в состояние глубокого самопоглощенного транса, в бездну собственной бесконечности». (Жизнь Божественная, с. 550 (SABCL, 18))
Озаренный Разум — термин интегрального мировоззрения Шри Ауробиндо: второй уровень Сверхсознательного духовного Разума выше нашего обычного разума:
«...Разум, который обладает уже не высшей Мыслью, но духовным светом. Здесь ясность духовного мышления, его тихий неяркий свет уступает место или подчиняется интенсивному сиянию, блеску и озарению Духа: игра молний духовной истины и силы низвергается в сознание свыше и прибавляет к покойному и широкому просветлению и обширному нисхождению покоя, которые характеризуют или сопровождают действие масштабного концептуально-духовного принципа [Возвышенного Разума], пламенный жар реализации и восторженный экстаз знания. ... Озаренный Разум оперирует преимущественно не мыслью, а видением; мысль здесь — лишь вспомогательное средство, выражающее прозрение. ... В результате трансформации, осуществляемой Озаренным Разумом, [в полном объеме и с полным динамизмом] реализует себя провидец, озаренный мистик — тот, в ком душа живет видением и непосредственным восприятием и опытом». (Жизнь Божественная, с. 944 (SABCL, 18))
Подсознание (Подсознательное) — термин интегрального мировоззрения Шри Ауробиндо:
«Подсознательное в человеке является наиболее удаленной границей нашего скрытого внутреннего бытия, где оно соприкасается с Несознательным; это тот уровень человеческого существа, на котором Несознательное силится обрести полусознательную форму. Поверхностное физическое сознание также, когда оно погружается с бодрствующего уровня и деградирует к Несознательному, опускается в это промежуточное подсознание. Или же, с другой точки зрения, эта нижняя часть нашей природы может быть описана как преддверие Несознательного, через которое его формации поднимаются на уровень нашего бодрствующего сознания или нашего сублиминального существа». (Жизнь Божественная, с. 422—423 (SABCL, 18))
«Подсознательное в обычном человеке включает бОльшую часть витального существа и физического разума, а также скрытое сознание тела». (Письма о Йоге, с. 898 (SABCL, 23))
Савитри (ударение на первое «а») — в индийской духовной традиции воплощение стихотворного размера гаятри, дочь бога Солнца Сурьи, жена верховного Творца Брахмы — то есть его творческая Сила-Шакти; в легенде из Махабхараты дочь царя Ашвапати, возлюбленная и затем жена царевича Сатьявана. По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле С. — это «Божественное Слово, дочь Солнца, богиня верховной Истины, которая нисходит и рождается во имя спасения мира». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм С. как воплощения Божественной Матери, пришедшей освободить душу мира от власти смерти и неведения.
СатьявАн — в легенде о Савитри из Махабхараты сын царя Дьюматсены, возлюбленный и затем муж царевны Савитри; на санскрите его имя буквально означает «несущий в себе истину, приверженный истине, стремящийся к истине; правдивый, выражающий истину». По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле С. — «это душа, несущая в себе божественную истину бытия, но низошедшая во власть смерти и неведения». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм С. как души мира, которой в единстве с Присутствием и Силой Божественной Матери, олицетворяемой Савитри, предстоит утвердить в мире жизнь божественную.
Сверхсознание — уровни Сознания выше уровня обычного человеческого разума. Шри Ауробиндо описывает 4 уровня Сверхсознательного Разума: Возвышенный Разум (Higher Mind), Озаренный Разум (Illumined Mind), Интуиция (Intuition), Верховный Разум (Overmind). Выше даже наивысших уровней Сверхсознательного Разума находится радикально отличный от Разума уровень Сознания-Истины, который Шри Ауробиндо назвал Сверхразумом (Supermind) или Супраментальным Сознанием, Божественным Гнозисом. Выше Сверхразума пребывают тройственные сферы высочайшего Божественного Бытия-Сознания-Блаженства (Сат-Чит-Ананда) — наивысшие уровни Проявления. Выше них — Непроявленный Абсолют. Человек в своем нынешнем состоянии представляет собой промежуточный этап перехода сознания, воплощенного в Материи, из низшего Несознания Материи к высочайшим уровням Сверхразума и Сат-Чит-Ананды. Поэтому неизбежным движением эволюции сознания в Материи является постепенное раскрытие человека все более высоким уровням Сверхсознания и их проявление через человека в Материи, которое постепенно трансформирует весь этот мир Материи в мир Божественного Бытия-Сознания-Блаженства-Истины.
Сверхразум (Супраментальное Сознание, Сознание-Истина, Гнозис) — термин, введенный Шри Ауробиндо: сфера всеобъемлющего и всемогущего Супраментального сознания, т. е. Сознания-Истины, превосходящего даже наивысшие уровни ментального сознания. «Сверхразум есть Сознание-Истина, в котором Божественная Реальность проявляется во всей своей полноте, свободная от средств и орудий Неведения; абсолютная истина приобретает динамический характер совершенной и самосущей активности бытия». (SABCL, 20:266)
* * *
Другие Песни и фрагменты эпоса «Савитри», а также другие поэтические произведения Шри Ауробиндо в моем переводе читайте у меня на сайте:
www.savitri.su
Там же можно приобрести мои уже изданные переводы поэзии Шри Ауробиндо.
Часть I «Савитри» также читайте у меня на странице стихи.ру:
http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=24#24
Часть II «Савитри» также читайте у меня на странице стихи.ру:
http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=26#26
Часть III «Савитри» также читайте у меня на странице стихи.ру:
http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=27#27
Мой фотопоэтический сайт:
www.ritam-art.com
Полный текст эпоса на английском, а также другие труды Шри Ауробиндо в подлиннике можно загрузить на сайте Ашрама Шри Ауробиндо:
www.sriaurobindoashram.org