Она...?
Она никогда не побежала бы за автобусом -
Опоздать так опоздать, ну чёрт бы с ним!
Гори оно всё праведным! И глобусом
Вокруг своей оси кружи!
Однажды ясно решила для себя, что такое эта жизнь,
Уже не верит улыбкам и фокусам,
Мальчикам, гладким и белым, как бумаги лист.
Носит очки в толстой оправе на кончике длинного носа,
В правой руке - кружечка латте, в левой - дымит папироса.
На лице - застывший поживший вид.
В свои 27 она повидала всякого:
Однозначного и двоякого,
Пустячного и неимоверно важного.
И по жизни уже не бежит.
Она похожа на училку географии,
Такую, что дальше города нигде не была.
Про нее разве что напишут в эпитафии:
"Жила. Была. Померла".
Нет, нет, она
Не так уж скучна:
Смотрит концерты, читает "Космо",
Красит ресницы, готовит сносно
И совсем не переживает,
Что засыпает
Одна.
В обеденный перерыв, одним прекрасным днём
На сцену выходит он:
Прилизан, надушен, красив, как бог Аполлон,
Играет бровями и вроде в футбол,
Или хоккей,
Подходит в кафе, садится за стол
К ней.
Сияет улыбкой во все тридцать два,
Небрежно делает ручкой бармену,
Ну и, конечно, два бокала вина,
Догодаться несложно.
(Классика жанра - глушить вино среди белого дня.
Но он как в кино, ему можно).
Медленно, томно, как заласканный кот,
Курит, поправляет прическу, вот-вот
Без чувств официантка лежит.
Комплименты и шутки.
Ничего, тишина.
Взгляды такие, что сам сатана
Дал бы ответ.
Нет.
Она молчит.
Аполлон негодует:
"Да как ты могла
Не заметить такого меня?
Да я...Да я!"
Он
Вскочил, хлопнул дверью,
Возмущен
Такой данностью,
Такой неслыханной наглостью!
Она
Снимает наушник
Вопросительно:
"А?"