Сияет солнце, светел яркий день.
Прекрасны рати и полков не счесть.
Передние ряды сошлись уже.
Граф Гинеман и рядом граф Рабель
Бросают повод, гонят вскачь коней.
Французы дружно мчатся им вослед,
Разят копьем, пускают в дело меч.
Аой!
Вот мчит Мальприм на белом скакуне.
В ряды французов с ходу он влетел,
Удары сыплет, бьет, что силы есть,
Нагромождает груды мертвых тел.
Эмир в тревоге к войску держит речь:
Бароны, я вскормил вас с юных лет.
Мой сын пробиться к Карлу захотел,
Но он один, а христиан не счесть.
Бойца смелей я не найду вовек.
На выручку, иль ждет его конец!"
Пускают мавры вскачь своих коней.
Удар их тяжек, натиск их свиреп.
Столь беспощадный бой кипит везде,
Что не видал еще такого свет.
Аой!
Старофранцузский героический
эпос "Песнь о Роланде".
Пер. Ю.Б.Корнеева.
Полки стоят на поле сорняков,
И каждый воин биться здесь готов!
Скрипят зубами, матерятся злобно
И щерятся, как вечно волк голодный.
Под всадниками кони озверели
И на противника, как хищники, глядели,
Зубами клацали и вниз слюну роняли,
Тела коней и всадников дрожали...
Аой!
Икнул граф Гинеман, а рядом граф Рабель
Из фляги выпил целиком весь эль,
Пробормотал в хмелю обыкновенно:
"Теперь нам всем и море по колено!
Сражаться надо, пока видно, днем -
Чего напрасно мы стоим столбом?
Обед пропустим - как же без него,
А на жаре испортится вино..."
Аой!
С ним согласился грозный граф Мальприм:
"Мы целый час в седле уже сидим. -
Он распрямился, выгнув грудь дугой, -
Так только наживем мы геморрой!"
И сзади ратники французов не молчали, -
Похоже, неприличное кричали
В чей адрес, кто же разберет...
И тело чешется, и под кирасой пот...
Аой!
Граф Гинеман: "Ну, время начинать!"
И помянул при этом чью-то мать -
Толь Богоматерь, то ли мать свою,
Чтоб помогла французам в том бою.
И закричал: "Пошли вперед, ребята,
Пора сразиться с этим супостатом!"
Копье зажал и тронул шенкелями:
"Французы, там Париж за нами!"
Аой!
Эмир арабский тоже поднял руку
И заорал, что только было духу:
"Эй, погодите начинать сраженье -
У нас еще не кончено моленье!
Не торопитесь, ведь еще не вечер,
Не кончили Аллаху свои речи..."
Граф Гинеман глазищами захлопал -
Арабы молятся, задравши к солнцу попы...
Аой!
К полудню в поле виделось движенье
И, слава богу, началось сраженье.
В бурьяне все смешалось - кони, люди,
Мечи звенели и хрипели груди...
Граф Гинеман сошелся с персом встык
И насадил на пику, как шашлык.
Копье он дернул - то не поддается,
Так пусть же в теле перса остается!
Ай-яй!
"Могучи рати и полки несметны...
Они уже вступили все в сраженье.
Язычники упорны и свирепы.
Творец, как много сломано доспехов,
Изрублено щитов, копейных древков!
Взглянуть бы вам, как ими дол усеян!
Ковыль на нем с утра был свеж и зелен.
(Теперь от крови взмок и побурел он.)
Аой!"
Рабель с тревогой на себя глядит -
Кираса погнута и поцарапан щит.
Копье... от древка не осталось ничего...
За них отдал он полпоместья своего.
Но, слава богу, с кухни ножик взял
И с ним с врагами биться продолжал.
Но кто-то сбоку хрястнул по башке,
Оставив рыцаря без шлема, налегке.
Ай-яй-яй!
Устали все, измазались в крови
(Да сколько ж можно драться, черт возьми!?)
Щитов, мечей не слышен больше звон,
Летят лишь стоны здесь со всех сторон.
Все перемешано - французы, персы, кони,
Здесь кто-то смолк, а кто-то еще стонет,
Перемешалась кровь людей, скотины
И стала общей - темною, единой.
Ой-ёй!
Читаем старину и, боже правый!
Герои - воины и непременно бой кровавый.
А добрые дела? О них забыли -
У летописцев здесь мозги застыли.
Былины, эпос и сказания избиты -
В них льется кровь, живописуют битвы.
Зачем же мы забрались в эти дали? -
Без битвы нам бы эпос не создали.
Охо-хо!