И вот опять пришёл ноябрь – в полшага и в полслова, -
Безвиден, сер и пустотел, обобран и помят.
Моя любовь и боль моя, мой бедный, мой бедовый.
Ему во след теряю тень, полцарства и коня.
Ну о какой такой поре писали Фет и Пушкин?!
Мне октябри не срифмовать ни строем, ни вразвброд.
Я увязаю в ноябре от пяток до макушки,
Я каждый день ищу слова – уже который год.
И угнездясь в моём уме коленопреклонённым,
Околевая и кровя в листках календаря,
Наивный Марсий, что посмел тягаться с Аполлоном,
Бессильно виснет на ветвях кануна декабря.
И тут ни «ёлочка, гори!», ни «крибле» вместе с «крабле» …
Волшебных слов перга да мёд – три тонны на пятак.
И наступают ноябри впотьмах на те же грабли:
На мокрый снег, на тонкий лёд, на скользкие места.
Пусть мне за них не отвечать – ни словом, ни натурой,
Но в рифмах, выстраданных в бред и выстроенных в ряд,
Я буду плакать и звучать всей содранною шкурой,
Как мелкий дождь, идя во след за флейтой ноября.