Иду в свой дом,
но он не мой,
пустой, прокуренный, холодный.
Там люди есть,
но друг немой
лишь спит или бурчит голодный.
Моя родня -
планшет и боль,
и дни похожие на плесень.
И я при них.
Убога роль.
А мир? Он стал неинтересен.
Что я творю?
Сто раз на дню,
бывало, я спрошу украдкой
себя саму
и повторю,
какой жизнь стала гадкой, гадкой.
Но мне уйти
уже нет сил.
И цепи гладкие кусая,
я цепенею
средь руин,
как-будто статуя босая.