Грибочек спелый я умело
срезал, пленён его красой,
когда тот взрыв, пронзая тело,
повис над лесополосой.
Корзину выронив нелепо,
глазами, в ужасе, прилип,
где, громыхнув, поднялся в небо
лилово-красно-чёрный Гриб.
Дыханьем атома объятый,
осенний лес ронял листву,
горело всё – бежать обратно? –
везде был ад, по существу.
Зловещим веяло угаром,
как будто тысяча печей,
я, никому не нужный даром,
стоял в отсутствие врачей.
В мозгу щелчок, и в том бедламе
возникло, чуть сокращено,
на небе, словно на экране,
с моим участием кино.
Грибная память воплотила
нелепых сорок с лишним лет,
мелькнул сосед и два дебила,
чей поправлял не раз портрет.
Гриб разрастался, постепенно
всё больше, больше становясь,
греховных дел, как под рентгеном,
разоблачив взаимосвязь.
Надежды нет на искупленье,
пришла пора давать ответ,
хотелось рухнуть на колени
и, нестерпимо, в туалет.
Но вдруг со страха перепутав,
и заорав истошно: «Да-а-а!!!»,
в привычной спальне ранним утром
проснулся – что за ерунда?
Сквозь занавески пробивалось
лучом одно из тех светил,
хотя башка трещала малость,
я понял: Гриб меня простил!
И, полон внутреннего мира,
я вышел, чёткий как пунктир,
походкой лёгкой из квартиры
в несовершенный грешный мир.
В дверях соседу буркнул: «Здрасьте»,
не знал, что этим отпугну…
И вам дано изведать власти
грибов, подобных моему!