Вокруг пасти железной щупальцы-стены,
Гидра-город в пучине раскормленной лжи,
Звук сирены во тьме,суета и проблемы,
Фонари точно вбитые в зверя ножи...
Под гипнозом слезящихся тонущих окон
На пригорке застыли березки дугой,
Хилый тополь в обнимку с тоскующим Богом
Под небесной осенней прогорклой водой.
Во дворах липы с гирями праведной грусти
Все пытаются тяжесть безумья поднять,
Но деревья в рай тихий Всевышний не пустит
Если смог дерева с прахом корнем связать.
Там подъезды краснеют как хворые гланды,
В глухомань житья сирого тени плывут,
Только вера над лужей как крошечный ландыш
Совершает свой тяжкий предмартовский труд.
Даже люди как малые искры-гнилушки
В темных глыбах уютного сытного зла,
Смотрят сами в небесность как старые пушки,
В них кусочки разбитого страхом ядра.
Глухота душ уставших,сердец подземелье,
Город-гидра гноится в осенней воде,
Непонятно безумных больное веселье,
Смесь святого и низкого в божьем зверьке...
Вновь кларнеты и флейты,гобои и дудки
Прозвучат под наваленной прелой листвой,
Будут странно шутить в темноте проститутки
Схватив мрак обнаженной костяловой рукой...