Вместо воздуха – липкий удушливый смог,
этак протянешь и ноги.
Толковал я об этом, когда только мог,
правда, втемяшил не многим.
Мы по дикому полю набегались всласть,
но – не готовы сначала…
И звучало же слово, но где его власть?
Или оно не звучало?
И уходит в песок дорогое вино,
горы гниют урожая.
Вероятно, мы сами тому и виной;
стынем, закат провожая.
Не услышишь ни песни, ни звона крыла
Сирина и Алконоста.
И какая же мерзость вокруг расцвела,
невероятная просто!
До поры одряхлел достославный язык –
трудно могучим казаться,
если рвёт его свора голодных борзых,
точно усталого зайца.
На любой пьедестал претендует вандал,
чтоб не остаться в обиде.
Я пока ещё здесь, но порядком устал.
Я не хочу это видеть.