Грани, опять эти тонкие грани...
Огненный пес пьет соленое море,
Финский разлился в залив ожиданий,
с ветром и нашим сомнением споря.
Так ли случайно встречаются люди
на перекрестке судьбы и историй?
Старый Исаакий на бронзовом блюде -
так неприступен из окон Астории.
Грянули грозы по дачным газонам,
кровь разливается грогом по жилам!
Пейте и пойте, дышите озоном,
если вам в жилу и если по силам!
Что зацепило? Размыты границы:
грани-предатели – пересеклись,
спущены флаги, опущены лица,
птицы испуганно ввысь поднялись.
Грани, они – очень хрупкие тоже,
а наши души – бесспорно устали
от охлаждения - странного все же,
и отражений в зеркальном овале.
Что-то мелькает на пыльном экране:
слухи-пираньи всю суть исказили,
мутная жидкость в граненном стакане -
все же лукавит, что есть еще силы!
И, расставаясь с тобой на перроне,
я понимаю - мы оба на грани:
ты - так некстати в купейном вагоне,
я - так нелепа в заснеженной раме.
А на Фонтанке с унылым пейзажем,
ты вдруг поймешь, как мучительно схожи
берега два, одиноких и влажных, -
Мойки и Яузы с редким прохожим.
....................
Грани, опять эти тонкие грани…
Нет, ни гранит, а потоки нирваны!
На подоконнике ветка герани
снова в цвету… лечит старые раны.
Москва - Петербург, 2006 г.